Кто такой можайский. Литературно-исторические заметки юного техника. Даты из биографии Александра Можайского

Исторические документы неопровержимо доказывают, что первый в мире самолет был создан в России. Его создателем является Александр Федорович Можайский. Он построил и испытал первый самолет на двадцать лет раньше американцев братьев Райт.
Русский исследователь и изобретатель Александр Фёдорович Можайский родился 9 (21) марта 1825 в Роченсальме (ныне Котка) Выборгской губернии в семье потомственного моряка, адмирала русского флота Фёдора Тимофеевича Можайского. В 1823 году, тогда еще лейтенант, Федор Можайский был назначен помощником лоцман-капитана в 24-й флотский экипаж, который базировался в городке Роченсальм в Выборгской губернии. Александр стал первенцем в семье Можайских. Крестным отцом его был командир Роченсальмского порта капитан-командор И. Г. Степанов. Морское дело было профессией отца, и своим сыновьям Федор Тимофеевич прочил морскую службу. Когда старшему сыну Александру исполнилось десять лет, родители привезли его в Петербург и отдали учиться в Морской кадетский корпус, директором которого в то время был адмирал Иван Федорович Крузенштерн.
19 января 1841 года Александр Можайский окончил учебу и был произведен в гардемарины. Причем он окончил корпус не только как судоводитель, но и как проектировщик кораблей. Предстояли еще два года практического плавания на парусных военных судах Балтийского флота. В течение этих двух лет Можайский ходил на фрегатах "Мельпомена", "Ольга", "Александр Невский". Так началась морская служба Александра Можайского, которой он отдал большую часть своей жизни. 1843 год он встретил мичманом. Вскоре молодого офицера направили в Архангельск, где жили его отец, мать, сестры. В 1844 году А.Можайский совершил переход на 74-пушечном корабле "Ингерманланд" из Белого моря в Балтийское. Годом позже снова крейсировал по Белому морю на шхуне "Радуга". В 1846 году на этой же шхуне сделал свой второй переход из Белого моря на Балтику. Годы плаваний по Белому, Баренцеву, Норвежскому, Северному и Балтийскому морям закалили волю молодого моряка, умножили его знания и практический опыт. В 1849 году, когда Александру Можайскому не исполнилось еще 25 лет, его произвели в лейтенанты.
В период службы на Балтийском море, в 1850-1852 годах, А.Можайскому доводилось плавать на разных парусных военных судах. Сперва на маленькой, такой же как и "Радуга", 16-пушечной шхуне "Метеор", потом на большом 84-пушечном корабле "Вола", наконец на корабле "Память Азова", новом, только что пришедшем из Архангельска. То были последние годы существования военного парусного флота, новые паровые суда шли на смену парусным. Уже в первые годы своей морской службы А.Можайский обратил на себя внимание как технически образованный, дисциплинированный, требовательный к себе и к подчиненным офицер. Вероятно, эти обстоятельства в 1852 году повлияли на его назначение в состав экипажа одного из первых русских военных пароходов "Усердный". Во время годового плавания на "Усердном" А.Можайский ознакомился с двигателем, который оказал влияние на все развитие промышленности, транспорта и военного кораблестроения XIX столетия и до конца века оставался единственным типом двигателя, на базе которого можно было решить задачу полетов по воздуху.
В 1853-1854 годах лейтенант А.Можайский на фрегате "Диана" под командой С.С. Лесовского (будующего морского министра) перешел из Кронштадта вокруг мыса Горн к Японии. Фрегат потерпел крушение во время землетрясения в бухте Симода у острова Хонсю, после чего личный состав "Дианы" по чертежам и под руководством А.Можайского, совместными усилиями русских и японцев построил шхуну "Хеда", на которой часть команды под руководством лейтенанта Колокольцева вернулась на родину. На "Хеде" не могли уместиться все моряки. Многие, в том числе капитан-лейтенант С.Лесовский, восемь офицеров, среди них и А.Можайский, матросы, по приказу адмирала Путятина, отправились к родным берегам на иностранной шхуне.
Именно в этом плавании у А.Можайского зародилась мысль о строительстве самолета. Его сын, Александр Александрович Можайский, вспоминал рассказы отца:
«В свободные часы отец выходил на палубу и подолгу глядел на море и незнакомую землю. Уже не первые сутки вдоль правого борта тянулся то холмистый, то низменный, то подернутый легкой дымкой утреннего тумана, то сверкающий всеми красками под щедрыми лучами солнца, то пламенеющий в зареве заката - берег южноамериканского материка. Однако внимание его привлекала не столько незнакомая красочная природа, сколько птицы, сопровождавшие корабль. Распластав широкие крылья, не двигая ими, птицы не отставали от фрегата, иногда, чуть-чуть повернув крыло, точно кливер - косой передний парус корабля, - птица стремительно скользила, снижаясь, будто скатывалась с невидимой пологой горки. Подолгу парили птицы на неподвижных крыльях, и подолгу отец, не отрываясь, следил за их парящим полетом. Именно тогда он впервые задумался, как разгадать секрет парящего полета, как человеку подняться высоко над землей, над океаном….»
В конце 1855 года А. Можайский был назначен на бриг "Антенор", который крейсировал в Балтийском море, охраняя подступы к Финскому заливу от диверсионных набегов англо-французских кораблей
В 1858 году А. Можайский был направлен в Среднюю Азию, где принял участие в Хивинской экспедиции, организуя ее передвижение по воде на специально построенных для этой цели судах. Он совершил поход до Бухары и составил первое описание водного бассейна Аральского моря и реки Амударья.

По возвращении из экспедиции А.Можайский 8 сентября 1859 года получил очередной чин капитан-лейтенанта и был назначен старшим офицером 84-пушечного винтового корабля "Орел". На этом корабле А.Можайский ходил 2 года по Балтийскому морю.

В 1860-1861 годах А.Можайский руководил оснащением и установкой паровой машины на винтовом клипере "Всадник", строившемся в Пори (Финляндия). После спуска на воду клипера "Всадник" А.Можайский был назначен его командиром и ходил на нем по Балтийскому морю до 1863 года.
В 1860 году А.Ф. Можайский был временно откомандирован с флота и назначен на должность кандидата мирового посредника Грязовецкого уезда Вологодской губернии. Там офицеру предстояло вести работу по введению в жизнь "Положения о крестьянской реформе 1861 г." Со свойственной А.Можайскому энергией он достойно справился с порученной задачей. Далее в его жизни произошло еще одно важное событие. На одном из балов в Дворянском собрании состоялось его знакомство с будущей невестой и женой Любовью Дмитриевной Кузьминой. После венчания в церкви Св. Екатерины в Вологде молодые поселились в селе Котельникове (ныне Можайское) в доме, полученном в приданое женой А.Ф. Можайского. Офицер был в центре всех важных событий. Он присутствовал на заседаниях Вологодского статистического комитета по подготовке и участию в первой этнографической выставке в Москве. Но главным для А.Можайского являлись научные разработки по воздухоплаванию. Он оборудовал кабинет и столярную мастерскую, проводил опыты с воздушными "змеями". Сам ученый впоследствии назвал годы, проведенные в Котельникове, "годами плодотворного труда по вопросам воздухоплавания”.
В связи с вынужденным сокращением численности флота после Крымской войны в 1863 году, прослужив во флоте 22 года, А.Можайский был уволен в отставку и следующие 16 лет служил в различных гражданских ведомствах по проведению крестьянской реформы. Тем не менее, в эти годы статской службы А.Можайский получает повышение в военном чине - в 1866 году он произведен в капитаны 2 ранга, а в 1869 году - в капитаны 1 ранга. С 1869 по 1876 А.Можайский жил в поселке Вороновица Подольской губернии, расположенный в 20 км от г. Винницы. В 1873 году был выбран почетным мировым судьей Брацлавского округа Подольской губернии. В этот же период предпринял попытки осуществить подъем с помощью воздушного змея. Мысль о создании летательного аппарата тяжелее воздуха появилась у А.Можайского еще в 1855 году, когда он начал вести наблюдения за полетами птиц и воздушных змеев. В 1872 году после ряда исследований и экспериментов А.Можайский установил зависимость между подъемной силой и лобовым сопротивлением при различных углах атаки и обстоятельно осветил вопрос полета птиц. В 1876 году он начал работать над проектом задуманного им летательного аппарата тяжелее воздуха. А.Можайский произвел большое количество расчетов, исследований и экспериментов, в результате которых в сентябре 1876 года построил первую летающую модель самолета.
Эта модель, названная им "летучкой" (по другим данным «летунья»), состояла из небольшой лодочки-фюзеляжа, к которой под углом была прикреплена одна прямоугольная несущая поверхность. Тягу модели создавали три воздушных винта, один из которых располагался в носу лодочки, а два других - в специально сделанных прорезях крыла. Винты приводились в движение скрученным резиновым жгутом или часовой пружиной. Для взлета и посадки модель имела четыре колеса, расположенных под фюзеляжем. Модель совершала устойчивые полеты со скоростью свыше 5 м/сек.
Известный инженер-кораблестроитель, член Морского технического комитета, полковник П.А. Богословский писал по этому поводу:
«Изобретатель весьма верно решил давно стоящий вопрос воздухоплавания. Аппарат, при помощи своих двигательных снарядов, не только летает, бегает по земле, но может и плавать. Быстрота полета аппарата изумительная; он не боится ни тяжести, ни ветра и способен летать в любом направлении... Опыт доказал, что существовавшие до сего времени препятствия к плаванию в воздухе блестяще побеждены нашим даровитым соотечественником».
После того как полеты модели показали, что путь, которым шел изобретатель, был правильным, он приступил к разработке проекта летательного аппарата в натуральную величину. Если предшествующие работы А.Можайский мог выполнить на собственные средства, то сооружение самолета в натуральную величину требовало значительных денежных сумм, которыми он не располагал. Поэтому в начале 1877 года он решил "подвергнуть свое изобретение суду научной критики, предложив военному министерству использовать свой проект для военных целей в предстоящей войне с Турцией".
А.Можайский обратился к председателю воздухоплавательной комиссии военного министерства графу Тотлебену с просьбой о выделении ему необходимых средств «для дальнейшего производства изысканий и опытов как над движением проектированного снаряда, так и для определения различных данных, необходимых для рационального и правильного устройства всех составных частей такого снаряда.»
20 января 1877 г. по распоряжению военного министра* графа Милютина для рассмотрения проекта А.Можайского была образована особая комиссия. В состав этой комиссии вошли крупнейшие представители русской науки и техники: Д.И. Менделеев, Н.П. Петров (автор всемирно известной гидродинамической теории трения), генерал-лейтенант Зверев, полковник Богословский и военный инженер Струве.
После двух заседаний комиссия представила Главному инженерному управлению подробный доклад о проекте А.Можайского. В докладе было указано, что изобретатель "в основание своего проекта принял положения, признаваемые ныне за наиболее верные и способные повести к благоприятным конечным результатам". Благодаря поддержке Д.И. Менделеева было решено отпустить изобретателю 3000 рублей на дальнейшие работы и обязать его представить программу опытов над аппаратом.
14 февраля 1877 г. А.Можайский представил Главному инженерному управлению* свою программу опытов над моделями летательного аппарата. Она предусматривала исследование воздушных винтов, определение размеров и форм рулевых и несущих поверхностей, удельной нагрузки на крыло, разрешение вопроса управляемости и прочности самолета. В одном из пунктов программы говорилось об испытании действий "маленьких площадей на задней части крыльев, на повороты аппарата", т.е. предусматривалось испытание элеронов или, иначе говоря, органов поперечной устойчивости и управляемости самолета.
Колоссальное значение этих испытаний станет ясным, если вспомнить, что А.Можайский исследовал действия элеронов за 31 год до француза Фармана, который якобы их изобрел в 1908 г., а братья Райт, построившие свой первый аэроплан в 1903 г., не имели о них никакого представления. Опыты А.Можайского над большим воздушным винтом, приводимым е движение паровой машиной, были первыми в мире опытами такого порядка. Получив лишь часть обещанной суммы (2192 рубля), изобретатель взялся за осуществление своей программы. Работать ему приходилось в очень трудных условиях, но, невзирая на трудности и крайнюю нужду, А.Можайский построил новую модель аэроплана. Эта модель, по свидетельству современников, "летала совершенно свободно и спускалась очень плавно; полет происходил и тогда, когда на модель клали кортик, что представляет груз весьма значительного размера. Изобретение г. Можайского было уже на испытании нескольких известных специалистов и заслужило их одобрение... самое изобретение держится в секрете". Результатом испытаний стала знаменитая формула, названная впоследствии формулой А.Можайского.
В результате новых проведенных исследований А.Можайский в начале 1878 г. пришел к выводу, что можно использовать сопротивление воздуха для создания подъемной силы. По этому поводу он писал: "...для возможности парения в воздухе существует некоторое отношение между тяжестью, скоростью и величиной площади или плоскости, и несомненно то, что чем больше скорость движения, тем большую тяжесть может нести та же площадь".
Эта формулировка одного из важнейших законов аэродинамики - о значении скорости для создания подъемной силы - была дана А.Можайским за 11 лет до опубликования подобных работ Марея и Лилиенталя, которые пришли к тому же выводу только в 1889 г. Математическое обоснование возникновения подъемной силы, как известно, впервые было дано в 1905 г. русским ученым Н.Е. Жуковским в его труде "О присоединенных вихрях", в котором он вывел теорему о подъемной силе крыла.
Весной 1878 г. А.Ф. Можайский решил перейти к постройке самолета в натуральную величину. 23 марта 1878 г. он обратился в Главное инженерное управление с докладной запиской, в которой указывал, что "требуемые для разрешения вопроса данные могут быть получены только над аппаратом таких размеров, на котором силою машины и направлением аппарата мог бы управлять человек" и просил об отпуске средств на строительство аэроплана, стоимость которого им была определена в 18895 рублей.
Предложение А.Можайского рассматривалось специальной комиссией, которой были представлены подробные чертежи самолета, обоснованные расчетами, и пояснительная записка, содержащая описание аппарата. В описании говорилось, что самолет состоит:
1) из лодки, служащей для помещения машины и людей;
2) из двух неподвижных крыльев;
3) из хвоста, который может подниматься и опускаться и служить для изменения направления полета вверх и вниз, равно через движущуюся в нем вертикальную площадь вправо и влево получать направление аппарата в стороны;
4) из винта большого переднего;
5) из двух винтов малых на задней части аппарата;
6) из тележки на колесах под лодкою, которая служит для того, чтобы аппарат, поставленный площадью своих крыльев, и хвоста наклонно, около 4 градусов к горизонту, переднею частью вверх мог сперва разбежаться по земле против воздуха и получить ту скорость, которая необходима для парения его;
7) из двух мачт, которые служат для укрепления его крыльев и связи всего аппарата по его длине и для подъема хвоста.
В качестве двигателей предусматривалась установка двух паровых машин общей мощностью 30 л.с. Одна из машин должна была работать на носовой тянущий винт, а другая - через передачу на два задних толкающих винта. Аппарат, по замыслу изобретателя, мог совершать посадку и на воду, для чего фюзеляжу была придана форма лодки.
Из представленного описания видно, что А.Можайский задумал осуществить самолет монопланного типа с тонким профилем крыла, установленного под углом 4°, современными органами управления и шасси с пружинной амортизацией.
Теперь, когда история развития авиации достаточно хорошо изучена, мы можем по достоинству оценить заслугу русского моряка-изобретателя, предложившего в 1878 г. конструкцию самолета, все основные элементы которого присущи современным самолетам.
Впервые разработав фюзеляжный тип самолета, А.Можайский на 30 с лишним лет опередил западноевропейских и американских конструкторов, которые только в 1909-1910 гг. начали строить подобные самолеты. Идея использовать фюзеляж-лодку для посадки на воду впервые была претворена в жизнь в 1913 г. другим русским конструктором и изобретателем Д.П. Григоровичем - создателем первого лодочного гидроаэроплана.
Помимо разработки проекта А.Можайский подробно описал технику взлета своего самолета и предусмотрел установку на нем аэронавигационного оборудования: компаса, измерителя скорости, барометра-высотомера, двух термометров, трех кренометров и прицела для производства бомбометания. Самолет, по замыслу А.Можайского, предназначался для бомбардировочных и разведывательных целей.
В конце своей пояснительной записки к проекту А.Можайский указывал, что "постройка аппарата с технической стороны не представляет ни затруднений, ни невозможностей".
Экспертная комиссия, в состав которой на этот раз входило иностранцы, мало заинтересованные в деле развития русской авиации, - генерал Паукер, генерал Геря и полковник Вальберг, - считали, что если проблема постройки летательного аппарата тяжелее воздуха и будет решена, то отнюдь не в России, а в Западной Европе.
На первом заседании, происходившем 12 апреля 1878 г., комиссия забраковала проект А.Можайского под нелепейшим предлогом "явной несогласности его взглядов с мнениями зарубежных авторитетов, кои рекомендуют слепо подражать природе и возлагают надежды только на аппараты с машущими крыльями...". Комиссия усомнилась, что аппарат сможет парить в воздухе при помощи воздушных винтов, и предложила автору проекта представить новые дополнительные данные и расчеты по этому вопросу.
Для удовлетворения требования комиссии А.Можайский после консультации с академиком Чебышевым составил дополнительную записку, в которой дал подробный и обстоятельный анализ работы винтов в воздухе и подкрепил их обоснованными расчетами. А.Можайский был уверен, что предложенные им воздушные винты "без сомнения произведут ожидаемую от них работу, потому что размеры их определены по отношению к силе машины вычислениями и теориями, подтвержденными опытами".
Рассмотрев объяснительную записку А.Можайского на втором заседании, комиссия вынесла поразительное по своему невежеству решение, в котором говорилось, что она "не находит ручательства в том, чтобы опыты над снарядом г. Можайского, даже и после различных возможных в нем изменений, могли привести к полезным практическим результатам, если не будет устроен им снаряд на совершенно иных основаниях, с подвижными крыльями, могущими менять не только свое положение относительно гондолы, но и свою форму во время полета". "Сумма, испрашиваемая ныне г. Можайским, настолько значительна, - записали в своем решении эксперты, - что комиссия не решается приветствовать ее ассигнования...".
Говоря иными словами, комиссия толкала изобретателя на ложный путь и сводила на нет результаты его многолетних трудов и исследований. А.Можайский, протестуя против такого решения комиссии, обратился к военному министру Ванновскому с просьбой об его отмене. Однако Ванновский, даже не ознакомившись с существом дела, утвердил решение комиссии. Тогда А.Можайский обратился с письмом к начальнику Главного инженерного управления генералу Звереву, в котором указывал, что "комиссия, обсуждая и ведя дело канцелярским и келейным путем, отняла у меня возможность представить ей мои окончательные выводы о размерах частей аппарата, силе его машины и других условиях и с самого начала сделала все, чтобы... убить во мне уверенность в возможности осуществления моего проекте". Генерал Зверев на письмо А.Можайского не ответил.
Правительственные организации отказались финансировать изобретателя. Только передовая русская интеллигенция и работавшие вместе с ним простые рабочие поддержали его и оказали посильную помощь. Ближайшие помощники А.Можайского - Голубев, Яковлев, Арсентьев - продолжали работать под его руководством. Большую моральную поддержку оказали и передовые русские ученые. Так, например, профессор Морской академии И. Алымов писал: "Аппарат г. Можайского... составляет, по нашему мнению, громадный и, может быть, даже окончательный шаг к разрешению великого вопроса плавания человека в воздухе по желаемому направлению и с желаемой, в известных пределах, скоростью....г.Можайскому принадлежит, по нашему мнению, великая заслуга, если не вполне решить эту задачу на практике, то, по крайней мере, чрезвычайно приблизиться к этому решению, а следовательно, и к решению всего вопроса о воздухоплавании".
В 1879 году А.Можайский был вновь зачислен на действительную военную службу в чине капитана 1 ранга и направлен в Морской кадетский корпус, где вёл курс морской практики.
В декабре 1879 года в Петербурге состоялся VI Всероссийский съезд врачей и естествоиспытателей. Программа работы физической секции съезда носила выраженный воздухоплавательный уклон. С докладами выступали знаменитые деятели науки Менделеев, Маневский, Жуковский, Соковнин, Ладыгин, Рыкачев, Костович, Можайский, Клиндер, Бертенсон и другие. 27 декабря прозвучал знаменитый доклад Д.И. Менделеева "О сопротивлении жидкостей и воздухоплавании". Интерес к воздухоплаванию, проявленный Менделеевым, в значительной степени содействовал изменению мнения образованной публики об этом явлении.
Для производства некоторых работ изобретатель обратился за помощью на Балтийский завод. Но дирекция завода, узнав, что у изобретателя нет денег, отказала ему. Тогда Александр Федорович обратился к министру Императорского двора графу И.И. Воронцову-Дашкову. В докладной записке на его имя А.Можайский указывал, что он, "посвятив себя разрешению вопроса воздухоплавания, затратил на это все свои средства и в настоящее время, когда остается собрать аппарат и сделать окончательные пробы, он не имеет на это никаких денежных средств, почему ввиду того громадного значения, которое может оказать в случае успеха аппарат в военном деле, осмеливается просить об исходатайствовании ему от правительства 5000 рублей для сборки аппарата и опытов над ним". Воронцов-Дашков представил докладную записку А.Ф. Можайского "на благовоззрение" Александра III. Самодержец затребовал справку и документы. Ему без промедления прислали копию письма А.Можайского к генерал-лейтенанту К.Я. Звереву от 8 июля 1878 года с протестом против неправильного решения комиссии Паукера. А генерал-адъютант фон Кауфман и генерал-майор Вальберг "словесно доложили": "Опасно, Ваше величество, строить в России на казенные средства воздухолетательный аппарат. Вдруг им какой-нибудь революционер воспользуется, на Вашу особу с неба посягнет?!" В итоге, под диктовку императора генерал-адъютант Банковский записал: "высочайше повелено отклонить просьбы капитана 1 ранга Можайского".
А.Можайский продолжал работать над своим изобретением. По истечении двух лет, когда были изготовлены рабочие чертежи и проведен ряд дополнительных изысканий, уточняющих расчеты, А.Можайский, чтобы обезопасить себя от многочисленных "дельцов" из министерства, стремящихся присвоить чужое достижение или же продать его за границу, решил запатентовать свое изобретение. 4 июня 1880 г. он обратился в департамент торговли и мануфактур с просьбой о выдаче ему патента на изобретенный им "воздухолетательный снаряд" и получил его 3 ноября 1881 г. Это был первый в мире патент на самолет, и он был выдан русскому изобретателю-моряку капитану 1 ранга А.Ф. Можайскому.
После получения патента АМожайский приступил к изготовлению отдельных частей будущего аэроплана. Вполне уверенный в реальности своего изобретения, решив довести до конца начатое дело, А.Можайский обратился к морскому министру* С.С. Лесовскому (своему бывшему командиру на фрегате "Диана") с целью получения средств на постройку паровых машин, чертежи которых были им разработаны. С.Лесовский, зная изобретателя лично, ходатайствовал перед министром финансов об отпуске А.Можайскому 5000 рублей, но получил отказ. Тогда А.Можайский обратился в военное ведомство* к генерал-адъютанту Грейгу и добился от него обещания в поддержке при условии, если морской министр также будет об этом ходатайствовать. Морской министр С.С.Лесовский, "ввиду действительно важных в военном отношении результатов, которые можно ожидать от успешного решения вопроса о воздухоплавании", просил о выдаче капитану 1 ранга А.Можайскому 2500 рублей (вместо просимых ранее 5000 рублей). Ходатайство морского министра на этот раз было удовлетворено. На полученные деньги А.Можайский дал заказ на изготовление двух паровых машин по разработанному им проекту. В конце 1881 г. машины были изготовлены. Это были двухцилиндровые вертикальные паровые машины компаунд облегченной конструкции. Одна из машин развивала мощность в 20 л.с. при 300 об/мин. Вес ее был 47,6 кг. Другая машина имела мощность в 10 л.с. при 450 об/мин. Вес ее составлял 28,6 кг. Пар в машины поступал от прямоточного котла весом 64,5 кг. Топливом служил керосин. Коленчатые валы и поршневые штоки машин для уменьшения веса были сделаны пустотелыми. Получив машины, А.Можайский приступил к сборке самолета. Полученная от правительства часть необходимых денег закончилась. У изобретателя не осталось никаких надежд на правительственную поддержку, и казалось, что вся проделанная работа сорвется на последнем этапе. Но все же постройка самолета А.Можайским была доведена до конца. На деньги, вырученные от продажи личных вещей, занятые у родных и заинтересованных лиц (солидную материальную помощь оказал прославленный герой русско-турецкой войны 1877-1878 годов и среднеазиатских походов М.Д. Скобелев), А.Можайский весной 1882 г. закончил сборку самолета.
По свидетельству современников, готовый аппарат А.Можайского представлял собой лодку с деревянными ребрами. К бортам лодки были прикреплены прямоугольные крылья, слегка выгнутые вверх. Лодка, крылья и хвостовое оперение самолета были обтянуты тонкой шелковой материей, пропитанной лаком. Переплеты крыльев были деревянные (сосновые). Аппарат стоял на шасси с колесами. Обе его машины были расположены в передней части лодки. Самолет имел три четырехлопастных винта и два руля - горизонтальный и вертикальный. Размах крыльев самолета был около 24 м при длине 15 м. Площадь несущих поверхностей равнялась 371,6 кв.м. При полетном весе около 950 кг полезная нагрузка самолета была 300 кг. Расчетная скорость полета не превышала 40 км/час при общей мощности машин 30 л. с.
В июле 1882 года капитану 1 ранга Можайскому было присвоено звание генерал-майора с увольнением от службы "по домашним обстоятельствам".
Летом 1882 г. самолет, названный "Жар-Птицей", был готов к испытаниям. Для разбега самолета А.Можайский построил специальную взлетную дорожку в виде наклонного деревянного настила. Он решил, что эта наклонная дорожка даст возможность развить дополнительную скорость во время разбега самолета, увеличив тем самым его подъемную силу. Испытания самолета А.Можайского производились в условиях большой секретности.
20 июля 1882 г. на военном поле в Красном селе собрались представители военного ведомства и Русского технического общества. Самому А.Можайскому лететь не разрешили, так как ему в это время было уже 57 лет. Испытание самолета в воздухе было доверено помощнику А.Можайского - механику И.Н. Голубеву. Самолет, пилотируемый И.Голубевым, набрав в конце разбега необходимую скорость, поднялся в воздух и, пролетев некоторое расстояние по прямой, сел. При посадке было повреждено крыло самолета. Несмотря на это, А.Можайский был доволен результатами испытания, так как впервые была практически доказана возможность полета человека на аппарате тяжелее воздуха.
Казалось, теперь обеспечены всеобщее признание и поддержка со стороны правительства. Однако на деле получилось совсем иное. Изобретение А.Ф. Можайского было объявлено военной тайной, и строжайше запрещалось писать что-либо о самолете. Никакой помощи изобретателю по-прежнему не оказывалось. Иностранцы на русской службе сделали все для того, чтобы не только успехи русского изобретателя, но и его имя были забыты. Верный себе и своей родине, энтузиаст науки и неутомимый труженик, А.Можайский сразу же после первых испытаний приступил к улучшению созданной им конструкции самолета и спроектировал для него новые, более мощные машины. Эти машины были заказаны Балтийскому судостроительному заводу. По тому времени это были наиболее легкие и мощные паровые машины с воздушным поверхностным холодильником для пара. Их общая мощность (т.е. мощность двух машин) составляла 50 л.с. при удельном весе 4,9 кг на 1 л.с. Братья Райт лишь через 20 лет сумели собрать бензиновый мотор примерно с таким же удельным весом на 1 л.с.
В наше время даже при наличии огромного опыта и большого запаса теоретических знаний все же труд конструктора самолета отделен от труда конструктора мотора.
А.Можайскому же приходилось быть и тем и другим одновременно. Тем не менее он сумел построить и испытать самолет, создав для него такие двигатели, которые по техническим показателям того времени превосходили подобные двигателя иностранных фирм, специально занимавшихся их проектированием и изготовлением.
Пока машины изготавливались, А. Можайский произвел уточнение расчетных данных своего самолета. Расчеты показали, что конструкцию самолета необходимо облегчить и заменить часть старых деталей новыми. После того как были уточнены расчеты и разработан новый проект самолета, А.Можайский 21 января 1883 г. представил его в VII (воздухоплавательный) отдел Русского технического общества*. На специально созванном заседании, председателем которого был М.А. Рыкачев, А.Можайский сделал сообщение о своей новой конструкции самолета и о всех проделанных им работах.
Для подробного рассмотрения новых работ А.Можайского была создана комиссия, в которую помимо представителей воздухоплавательного отдела вошли представители и от II (механического) отдела Русского технического общества. Комиссия, ознакомившись с результатами работ изобретателя, признала желательным, "чтобы VII отдел оказал содействие А.Ф. Можайскому - окончить его прибор и произвести интересные опыты над летательным прибором столь больших размеров". Но VII отдел материальной помощи оказать не мог, и А.Можайский вынужден был снова обратиться в военное министерство. Из министерства ему ответили, что "продолжение испытания изобретенного им аппарата приняло на себя императорское русское техническое общество, которому и назначена определенная на этот предмет сумма".
Однако этой суммы ни изобретатель, ни Русское техническое общество так и не получили. Ассигнования не были выданы вследствие вмешательства и происков генеральных штабов иностранных государств, перед которыми столь усердно заискивало царское правительство. В 1885 г. А.Можайский подал заявление в Главное инженерное управление, в котором указывал, что им получены новые практические выводы, "представляющие возможность сделать изложение теории более ясным, а вычисления более определенными" и просил не отказать в отпуске средств на производимые им работы. Комиссия, рассмотрев заявление изобретателя на своем заседании 29 июня 1885 г., отметила, что она "не видит никакого повода к ходатайству о пособии г. Можайскому".
А.Ф. Можайский на свои ничтожные средства продолжал работать над совершенствованием своего аппарата до последних дней своей жизни.
В 1886 году Можайскому было присвоено звание контр-адмирала.
Умер А. Ф. Можайский 21 марта 1890 года и был похоронен на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге. Памятник А. Ф. Можайскому установлен в Красном Селе.
Если во Франции "Авион III" Адера (аэроплан со складывающимися крыльями постройки 1897 г.) сумели сохранить как реликвию, то российские чиновники под давлением иностранцев сделали все для того, чтобы от изобретения А.Можайского не осталось и следа. Даже имя изобретателя оказалось незамеченным и непризнанным в царской России. После смерти изобретателя его самолет долгие годы стоял под открытым небом в Красном селе и, после того как военное ведомство отказалось его купить, был впоследствии разобран и перевезен в имение Можайских близ Вологды. Сарай, в котором стоял самолет, сгорел, и машина-реликвия погибла в огне. Имя Можайского в России было надолго забыто.
Но русский народ свято сохранил память об А.Ф. Можайском - родоначальнике авиации. Основываясь на опытах А.Ф. Можайского, русские инженеры-конструкторы создали в 1913 г. на Балтийском заводе в Петербурге тяжелый самолет "Русский витязь". Имя Александра Федоровича Можайского записано на страницах истории рядом с именами талантливейших людей нашей страны, завоевавших приоритет отечественной мысли в самых различных областях науки и техники.
А.Ф. Можайский был отмечен и государственными наградами. В 1859 году за участие в Хивинской экспедиции и походе в Бухару А.Можайский награжден орденом Святого Владимира 4 степени. Во время Крымской войны Александр Федорович командовал Амурской флотилией из малых судов и 10-пушечным транспортом «Двина», за что был награжден орденом Святого Станислава II степени, а также бронзовой медалью на Андреевской ленте «В память войны 1853-1856 гг.»

В 1955 году Ленинградской военно-воздушной академии было присвоено имя А.Ф. Можайского – талантливого русского инженера и механика, создателя первого отечественного самолета. С образованием нового вида войск – РВСН, академия вошла в их состав и вела подготовку кадров для ракетных войск и первых космических частей. В 1977 году, силами Академии им. А.Ф. Можайского был установлен памятник на могиле выдающегося человека, давшего России приоритет в создании самолета.
С образованием Вооруженных Cил Российской Федерации остро встал вопрос об исторической преемственности воинских частей и военно-учебных заведений. Поэтому, 22 сентября 1994 года состоялся приказ Министра оборон Российской Федерации «Об установлении даты создания и проведения годового праздника Военной инженерно-космической академии имени А.Ф. Можайского», в котором говорится: «Исследования архивных документов позволили определить, что прообразом Военной инженерно-космической академии имени А.Ф. Можайского является созданная 16 января 1712 года Инженерная школа… Считать 16 января 1712 года днем создания Военной инженерно-космической академии им. А.Ф. Можайского». Таким образом, исторический путь преемственности военно-учебного заведения от Инженерной школы до Военно-космической академии получил свое логическое завершение.
В Вологодской области открыт Историко-мемориальный дом-музей А.Ф.Можайского
Именем А. Ф. Можайского названа улица в городе Твери.
А.Ф.Можайский в конце жизни написал о себе:
"Я желал быть полезным своему Отечеству..."
Из биографии потомственного военного моряка, контр-адмирала А.Ф. Можайского, практики замысла создания самолета, дошедших до нас рисунков и описаний его самолета можно с большой долей вероятности предположить, что свой летательный аппарат он сконструировал и создал для решения задач военного морского флота того времени. Т.е. его аппарат был первым, созданным в полную величину, самолетом Морской авиации императорской России, а он и его механик были первым экипажем отечественной морской авиации. Дата первого взлета самолета Можайского могла бы стать датой рождения не только морской, а и всей отечественной авиации.
Но это только личное мнение.
*для понимания того, почему А.Ф. Можайский обращался в различные ведомства России тех времен, считаю необходимым дать следующие пояснения.
А.Ф.Можайский практически решал вопрос постройки своего самолета в период 1875-1890 г.г.
В Императорской России того времени были 3 (три) ведомства, которые решали вопросы инженерно-технического плана:
- Военное ведомство;
- Морское ведоство;
- Русское техническое общество.

Военное ведомство императорской России – основано в 1802 году и решало все вопросы военного строительства и ведения боевых действий на суше. Вопросами разработки, снабжения техникой и вооружением сухопутных войск занималось Главное инженерное управление военного ведоства. Военное ведомство имело Генеральный штаб.
Морское ведомство императорской России – основано в 1802 году и решало все вопросы военного-морского строительства и ведения боевых действий на море. Вопросами разработки, снабжения техникой и вооружением флота занимался Морской технический комитет. Морское ведомство имело Морской Генеральный штаб и Главный Морской штаб.
Русское техническое общество – основано в 1866 году и занималось вопросами развития техники и технической промышленности в России. В своем составе имело IV отдел, который занимался техникой военного и морского дела, VII – воздухоплавательный отдел.
В 1880 году к ним добавилось Русское воздухоплавательное общество, но оно занималось только вопросами популяризации и организации воздухоплавания, и все вопросы технического обеспечения решал воздухоплавательный отдел русского технического общества.
Каждая структура имела свой бюджет. Чиновники того времени ничем не отличались от нынешних и любое отечественное предложение встречали в штыки, ложили «под сукно» или откровенно игнорировали. К тому же эти ведомства, как уже отмечалось выше, были наводнены иностранцами, как бы их сейчас назвали «агентами влияния», основной задачей которых было заполучить побольше заказов для промышленности их стран и свести до минимума научно-технический потенциал России.
Предложение А.Ф. Можайского в прямом смысле не подходило под компетенцию ни одного ведомства и то, что ему удалось пробить, стало возможным только его личной настойчивости и личным связям с ведущими учеными и высокопоставленными чиновниками. Поэтому А.Можайский и обращался во все существующие на то время структуры за финансированием своих разработок.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В ряду имен, составляющих гордость и славу России, достойное место занимает имя Александра Федоровича Можайского.

Авиация имеет свою историю. Не докапываясь до более глубоких истоков, можно с уверенностью сказать, что еще Леонардо да Винчи мыслил о создании летательных аппаратов тяжелее воздуха. Идея полета увлекала пытливые умы многих изобретателей в различных странах мира. Но первый самолет, рванувшийся в воздух, был создан умом и талантом, трудолюбием и волей российского офицера и патриота А. Ф. Можайского.

Его современникам были известны попытки создания самолета англичанами Дж. Кейли и У. Хенсоном, французами - братьями дю Тампль и А. Пено. Неудачи, постигшие этих энтузиастов, оказали большое влияние на формирование общественного мнения, отвергавшего идею аэроплана, но, несмотря на это, число ее сторонников росло.

Личность А. Ф. Можайского формировалась в сложных условиях середины XIX века. Он прошел суровую школу морских и океанских походов, участвовал в строительстве морских судов, обеспечивал дипломатическую миссию при подписании первого российско-японского договора, входил в состав российской экспедиции в Хиву и Бухару, проводил в жизнь крестьянскую реформу, занимался этнографией.

Но в мировую историю он вошел как создатель летательного аппарата тяжелее воздуха, не имевшего в то время аналогов.

На основе изучения полета птиц, опытов с летающими моделями и планерами, расчетов подъемной силы аэродинамической поверхности, конструирования двигательной установки А. Ф. Можайский не только разработал проект самолета и построил его в натуральную величину, но и осуществил испытания своего изобретения.

Никто из его современников не был так близок к заветной цели. На последних этапах он опередил зарубежных авиаконструкторов. Созданный им самолет в основных своих элементах стал прообразом современных воздушных лайнеров.

Работы А. Ф. Можайского представляют собой закономерный этап в развитии авиации, повторенный в XIX в. в странах, претендующих на приоритет в авиастроении, но лишь через двадцать лет после его опытов иностранные последователи смогли поднять самолет в воздух.

Его не остановили ни равнодушие российских властей, ни отсутствие необходимых материальных средств, ни сомнения авторитетных ученых.

Жизнь и деятельность этого замечательного человека, потомственного русского военного моряка, талантливого и одержимого инженера-изобретателя, истинного патриота, желавшего быть полезным своему Отечеству, является ярким примером для многих поколений российских офицеров.

«Я желал быть полезным своему Отечеству...»
А. Ф. Можайский

Александр Федорович Можайский родился в год восстания декабристов, в год восшествия на Российский престол Николая I, 9 марта (21-го по новому стилю) 1825 года в маленьком крепостном городке Роченсальм (г. Котка в современной Финляндии) , в семье русского военного моряка Федора Тимофеевича Можайского и его жены Юлии Ионовны.

Сам Федор Тимофеевич получил образование в Морском кадетском корпусе в Петербурге и в 1823 году, в возрасте двадцати семи лет был назначен помощником лоцман-капитана в 24-й флотский экипаж, база которого находилась в Роченсальме, расположенном на островах Финского залива.

Являвшийся одним из форпостов Российского флота на Балтике, городок этот интересен тем, что во время незаслуженно забытой войны со Швецией (1788-1790 гг.) вблизи него русская гребная флотилия одержала славную победу над противником. Легенды о героизме русских моряков передавались в городке от поколения к поколению . Будучи человеком способным и усердным, лейтенант Федор Можайский быстро и детально изучил линию северного побережья Финского залива его многочисленными островами и проходами между ними. После года тяжелого труда, требовавшего самоотверженности и хорошей морской хватки, он был назначен командиром судна, на котором обучали лоцманов сложнейшему делу плавания в финских шхерах.

Семейная жизнь тоже шла своим чередом. В книге православной церкви святого Николая за 1825 год под номером семь записано: «24 флотского экипажа 1-го полубатальона у лейтенанта Федора Можайского сын Александр родился девятого марта и крещен второго апреля тысяча восемьсот двадцать пятого года. Воспреемники были командующий Роченсальмским портом капитан-командор и кавалер Иван Степанов 1-й (и) Роченсальмского кригс-комиссара 7 класса Дмитрия Иванова жена Дарья Потапьева» .

В послужных списках Александра Федоровича Можайского, хранящихся в архивах, встречаются разночтения относительно даты его рождения. В некоторых указан 1826 год. Такая неточность возможна, ведь в списках воспитанников Морского корпуса значатся двое Можайских - Александр и его брат Николай, родившийся в 1826 году.

Год рождения (1825 г.) подтверждается и свидетельством, выданным отцу Александра, в котором говорится: «Свидетельство. Дано сие в том, что флота господина капитана лейтенанта Федора Тимофеева сына Можайского, сыну Александру от 1825 года, была привита предохранительная оспа и кончилась благополучно: в чем и свидетельствую. Крепость Свеаборг, августа 30 дня 1832 года. Свеаборгский морской военный Госпиталий Главный Лекарь Штаб Лекарь Статский Советник Первозванский».

Еще через четыре года в семье Можайских родился третий сын, которого в честь деда назвали Тимофеем. Младшими в семье были девочки - Екатерина и Юлия.

В 1831 году семья Можайских переезжает с Балтийского на Белое море, куда Федор Тимофеевич, произведенный в капитан-лейтенанты, был назначен капитаном Архангельского порта.

Отец Александра считал, что в семье моряка сыновья должны быть моряками, поэтому в 1835 году, когда старшему исполнилось десять лет, родители отвезли его в Петербург, в Морской кадетский корпус, куда дети флотских офицеров принимались в первую очередь.

Одно из старейших морских учебных заведений России располагалось на набережной Невы в бывшем дворце соратника Петра I генерал-фельдмаршала, президента военной коллегии графа Миниха, между 11 и 12-й линиями Васильевского острова (ныне здесь, как и прежде, расположен Морской корпус Петра Великого - кузница офицерских кадров Российского флота). Свое начало корпус берет от Школы математических и навигационных наук, открытой по указу Петра I в Москве 14 января 1701 года. В 1715 году она была переведена в столицу, и на ее базе создана Академия Морской гвардии. В 1752 году Академию Морской гвардии переименовали в Морской шляхетский корпус. Это было одно из самых аристократических учебных заведений России .

Директором этой знаменитой «кузницы» мореходов в 1827 году был назначен не менее знаменитый контр-адмирал Иван Федорович Крузенштерн, под командованием которого в 1803 и 1806 годах два шлюпа «Надежда» «Нева» совершили первое в истории Российского флота кругосветное плавание. Опытный моряк, И. Ф. Крузенштерн коренным образом преобразовал всю систему подготовки морских офицеров корпусе: поднял ее нравственный и образовательный уровни, создал обширный музей, библиотеку, физический кабинет и астрономическую обсерваторию, расширил типографию. В этой типографии печатались оригинальные и переводные учебники. По ходатайству И. Ф. Крузенштерна при корпусе в 1827 году были учреждены офицерские классы, которые превратились впоследствии в Морскую академию.

В Морском корпусе обучалось 505 воспитанников. Содержание их обходилось в 341 тысячу 565 рублей в год .

Кадеты изучали навигацию, астрономию, теоретическую механику, начертательную геометрию, геодезию, фортификацию, теорию кораблестроения, корабельную архитектуру, морскую тактику и морскую практику, военное судопроизводство, химию, иностранные языки.

И. Ф. Крузенштерн пригласил для преподавания в корпусе крупных ученых того времени: математиков - В. Я. Буняковского (с 1864 года - вице-президент Академии наук), М. В. Остроградского (действительный член Петербургской академии наук); химиков - М. Ф. Соловьева (профессор Петербургского университета), Г. И. Гесса (был избран академиком); физиков - А. Я. Купфера (был директором Главной физической обсерватории), Э. X. Ленца (впоследствии ректор Петербургского университета); астронома - П. В. Тарханова (академик); выдающегося артиллериста А. В. Дядина и др.

Состав преподавателей и учебные планы дают основания полагать, что Морской корпус готовил не просто командиров для флота, а технически грамотных, образованных офицеров, способных работать в области проектирования и строительства кораблей.

Сам Российский император Николай I был неравнодушен к Морскому корпусу, любил его, часто посещал и ставил в пример другим учебным заведениям. Лучшие ученики корпуса назначались товарищами его сына, великого князя Константина Николаевича (1827-1892), генерал-адмирала, управлявшего впоследствии Морским министерством (1853-1881) . К этому времени, видимо, и следует отнести знакомство А. Ф. Можайского с великим князем, доброе отношение которого сыграло определенную роль в судьбе конструктора.

В январе 1841 года Александр Можайский, шестнадцати лет от роду, был произведен в гардемарины и «вступил в Балтийский флот».

Через два года практического плавания на парусных фрегатах «Мельпомена», «Ольга» и «Александр Невский», в январе 1843 года, был произведен в мичманы.

Получив первое офицерское звание, Александр Можайский был направлен в Архангельск, где продолжал служить его отец. Моральные нормы и порядки в армии и на флоте тех времен всячески поощряли и приветствовали совместную службу родственников. Считалось, что это укрепляет воинские подразделения и повышает ответственность за выполнение воинского долга.

Суровый климат, тяжелые условия мореплавания на Севере формировали в молодом офицере волю и мастерство, закаляли его физически. Из послужного списка мы знаем, что северные широты мичман А. Можайский осваивал, проходя службу на 74-пушечном корабле «Ингерманланд» (1844), на шхуне «Радуга» (1845-1846), и совершил на них переходы из Белого моря на Балтику. Корабли в то время выгодно было строить в Архангельске, а затем перегонять в Балтийское море.

С 1846 года молодой офицер нес службу на Балтике и в апреле 1849 года был «произведен по экзамену в лейтенанты» . Это было время, когда на Российском флоте на смену парусу медленно, но уверенно шли паровые машины. Александр был человеком образованным, инициативным, требовательным к себе и подчиненным. Эти качества выделяли его в офицерской среде и, видимо, повлияли на назначение в 1852 году в состав экипажа парохода «Усердный», а в 1853 году в двадцать восемь лет - старшим офицером на пароход «Храбрый».

Так А. Ф. Можайский не только познакомился, но и детально изучил парус - прообраз крыла самолета, паровой двигатель, оказавший огромное влияние на развитие техники и транспорта, и действие гребных винтов. Именно служба на пароходе «Храбрый» дала возможность двадцативосьмилетнему моряку побывать в городе его раннего детства Роченсальм и поклониться родным пенатам.

Осенью того же, 1853 года, Александр Федорович был зачислен в состав экипажа фрегата «Диана», отбывавшего из Кронштадта на Дальний Восток с задачей сменить одряхлевший фрегат «Паллада», на котором миссия адмирала Е. В. Путятина отправилась для заключения договора с Японией.

В прошлом отличный фрегат «Паллада» был истрепан шторм непогодой. И Е. В. Путятин из Сингапура отправил с оказией на родину лейтенанта Ивана Ивановича Бутакова с письмом, в котором просил снарядить и отправить на Дальний Восток новое судно на смену «Палладе».

К плаванию через два океана «Диану» готовили около двух месяцев. Укоротили мачты, чтобы фрегат мог выдержать качку в океане, добавили высоту люков, чтобы защитить от волн, оборудовали корабль опреснительным аппаратом, снабдили большим количеством боеприпасов. Экипаж трехмачтового 52-палубного фрегата составлял без малого пятьсот человек. Кстати сказать, среди офицеров корабля был и родной брат Александра - мичман Тимофей Можайский. Командиром был назначен капитан-лейтенант Степан Степанович Лесовский, опытный мореплаватель, будущий управляющий Морским министерством.

Это были тревожные времена. После революции во Франции Николай I издает манифест, в котором, в частности, говорилось: «Возникнув... во Франции... разрушительный поток сей прикоснулся... и союзных нам империй Австрийской и королевства Прусского. Теперь... дерзко угрожает в безумии своем и нашей, богом нам вверенной России. Но да не будет так» .

С этого времени Российский император считал своим долгом вмешиваться во все европейские дела и потерял на континенте всех союзников. Таким образом, находясь, фактически, в политической изоляции, Россия в сентябре 1853 года вступила в войну с Турцией. Англия и Франция предъявили России ультиматум, требуя очищения дунайских княжеств, угрожая войти в Черное море.

Вот при таком раскладе сил в мировой политике 4 октября 1855 года фрегат «Диана» вышел в море.

Поход на «Диане» был сложным и напряженным, с постоянной угрозой встречи с кораблями противников России в войне. Зашли в Копенгаген, дальше, не заходя в английские и французские порты, через проливы Па-де-Кале и Ла-Манш, через Северное море и Бискайский залив - к Канарским островам.

Ввиду опасности нападения команда ежедневно занималась «пушечным и абордажным учением». На острове Гомера возле города Сан-Себастьяна на берег никто не сходил - не разрешили местные власти, боясь, чтобы моряки не занесли гуляющую по Европе холеру.

Первого декабря, проходя экватор на долготе 30° по Гринвичу, традиционно, несмотря на угрозу нападения, устроили праздник в честь Нептуна.

Подходя к берегам Южной Америки, зарядили пушки, все привели в состояние боевой готовности. Но обошлось. В Рио-де-Жанейро прибыли благополучно. Оттуда, обогнув мыс Горн, где стало ясно, как писал С. С. Лесовский, что «Диана» «в высшей степени обладает превосходными качествами», пришли в чилийский порт Вальпараисо, где поменяли медную обшивку фрегата.

Во время несения вахты А. Ф. Можайский демонстрировал мастерское владение парусами, хорошо чувствуя зависимость маневров парусами от силы и направления ветра. А в свободное от вахты время обучал морской практике гардемаринов (на судне их было пять человек) и занимался библиотекой. Он любил, знал техническую литературу, и офицеры выбрали его библиотекарем.

Вновь пройдя экватор и придя на Гавайи, русские моряки узнали, что Россия находится в состоянии войны не только с Турцией, но и с Англией и Францией, что английская эскадра адмирала Прайса ищет отряд кораблей Е. В. Путятина, а английский пароход-фрегат «Пик» получил задачу взять «Диану» в плен.

В июле 1854 года наши моряки достигли Татарского пролива и встали на рейде в бухте Де-Кастри. Здесь их ждала родная русская земля.

Адмирал Е. В. Путятин, перегрузив с «Паллады» орудия и запасы, перешел на «Диану» с группой офицеров, среди которых был молодой мичман Александр Колокольцев, впоследствии контр-адмирал, начальник Обуховского завода в Санкт-Петербурге. Перешел на «Диану» будущий русский консул в Японии, надворный советник Осип Горшкевич.

Осенью «Диана» ушла в Японию. Она побывала на рейдах японских городов Хакодате, Осака и Симода, где Е. В. Путятин намеревался завершить переговоры с японцами о границах и торговом тракте. Впечатления о событиях, которые там произошли, оставил в своей книге очерков «Фрегат «Паллада» русский писатель И. А. Гончаров, который находился в составе экспедиции адмирала Е. В. Путятина.

А. Ф. Можайский, будучи прекрасным рисовальщиком, свой поход на «Диане» и переговоры по подписанию российско-японского договора отразил в целой серии акварелей, альбом с которыми он позднее представил великому князю Константину Николаевичу . Их добрые отношения позволяли А. Ф. Можайскому это сделать. А японский художник, в свою очередь, изобразил русское посольство адмирала Е. В. Путятина с Российским флагом.

На своих рисунках А. Ф. Можайский запечатлел «Диану» на рейде; сад и внутренность двора японского храма; портреты японского врача, девушки, старухи, двух детей, представителей японской стороны на переговорах; залив и город Симода до землетрясения и во время него.

11 декабря 1854 года в 10 часов утра, вследствие землетрясения, по описанию И. А. Гончарова, громадный вал (цунами) вошел в бухту Симода. Волна смыла на берегу постройки, разбросала японские джонки. Вторая волна смыла город. Волны столкнулись и, как записал командир «Дианы» С. С. Лесовский в вахтенном журнале, «...все суда, а с ним и фрегат, начало вертеть с такою быстротою, что многие почувствовали головокружение и головную боль. В течение получаса фрегат сделал 42 полных оборота. Сорвавшееся орудие убило матроса Соболева, унтер-офицеру Терентьеву переломило ногу, а матросу Викторову оторвало ногу выше колена. Фрегат бросило на подводный риф, на котором он пролежал в опасном положении около пяти минут.

Когда его сорвало, сквозь образовавшиеся щели в трюмы хлынула вода. На поверхности залива плавали части домов, джонки, крыши, домашняя утварь, трупы и живые люди, спасающиеся на различных обломках».

Еще четыре вала смыли окончательно следы города Симода.

Фрегат сильно пострадал, его с большим трудом удалось вывести из бухты. Сотня японских джонок, нанятая командованием, с громадными усилиями пыталась отвести его в бухту Хеда, где на отмели можно было бы произвести ремонт, но надвигался новый шквал, и они бросили корабль, спеша к берегу.

Фрегат тонул. Оставаться на нем было опасно. Е. В. Путятин принял решение высадить команду на берег. Во время перевозки команды А. Ф. Можайский действовал толково и расторопно. Его имя несколько раз упоминается в вахтенном журнале, чего, как правило, не бывает. Пытаясь спасти корабль, Е. В. Путятин приказал задраить отверстия для орудий в бортах, чтобы увеличить плавучесть судна. Мороз 4°, ветер, качка, корабль тонет. Здоровый, физически крепкий А. Ф. Можайский вызвался добровольцем, отправился на фрегат и выполнил приказ адмирала. И. А. Гончаров так об этом напишет позднее: «Фрегат разоружили: свезли все шестьдесят орудий на берег и отдали на сохранение японцам, объяснив им, как важно для нас, чтобы орудия не достались неприятелю. И японцы укрыли и сохранили их тщательно, построив для того специальные сараи.

Вообще, они, несмотря на то, что потерпели сами от землетрясения, оказали нашим всевозможную помощь и послуги. Японские власти присылали провизию и снабжали всем нужным».

Но корабль спасти не удалось. А в вахтенном журнале названо имя офицера, последним покинувшего погибающий у японских береге русский фрегат «Диана». Это был Александр Можайский. Уходя с судна, он спас книги и несколько номеров «Морского сборника», которые очень скоро сослужили добрую службу русским морякам, оказавшимся на чужбине зимой без жилья.

Не сразу, но им удалось наладить отношения с японцами. Местные жители впервые видели иностранцев, но слухи о них ходили разные. Говорили, например, что русские пьют кровь (это было красное вино).

Японские девушки вначале не выходили из домов. Но постепенно все наладилось.

В поселке для русских построил четыре дома. Офицеров поселили в двух буддийских храмах.

В условиях войны сидеть на японском берегу, ожидая случайной оказии, было не в характере офицеров Российского флота. А. Ф. Можайский нашел в спасенном им «Морском сборнике» описание шхуны «Опыт» - небольшого судна с великолепными мореходными качествами, и предложил построить подобное ему. Командование приняло это предложение, и второго апреля 1855 года произвели закладку шхуны.

В составление чертежей строящейся шхуны и в ее строительство внес большой вклад мичман А. А. Колокольцев. Именно здесь, в экстремальной ситуации, сложились добрые отношения будущего создателя самолета и будущего начальника Обуховского завода.

К строительству судна привлекли японцев-мужчин, знающих корабельное ремесло, а местные женщины готовили еду. А. Ф. Можайского, как одного из руководителей строительства, знали все. Японцы называли его Модзай.

Упорный труд моряков и конструкторская смекалка офицеров сделали свое дело. В апреле шхуна «Хеда», названная так в память бухты, где затонула «Диана», была спущена на воду. И всего через два с половиной месяца после крушения «Дианы», к удивлению японцев, «Хеда» вышла в море под командованием А. А. Колокольцева, а двадцать дней спустя благополучно бросила якорь на Камчатке, где на форте Авачинской бухты с 1740 года развевался российский флаг.

«Хеда» не могла взять на борт всех моряков с «Дианы». И часть из них, в том числе капитан-лейтенант С. С. Лесовский и лейтенант А. Ф. Можайский, по приказу адмирала Е. В. Путятина отправились в Петропавловск на подвернувшемся купеческом судне «Каролина Фут».

Результатом похода «Дианы» на Дальний Восток, в котором такое заметное участие принял А. Ф. Можайский, стал подписанный в храме Теракудзи адмиралом Е. В. Путятиным Симодский договор 1855 года, по которому между Россией и Японией устанавливались мир и искренняя дружба . Россия согласилась признать остров Сахалин нераздельным между Россией и Японией , а на Курильской гряде граница устанавливалась между островами Итуруп и Уруп .

В 1856 году Россия в момент ратификации договора передала Японии шхуну «Хеда» и подарила пятьдесят два орудия с фрегата «Диана».

Много позже, японские исследователи обнаружили документ, датированный 1891 годом, составленный накануне прибытия туда наследника Российского престола Николая Александровича. Кстати сказать, в составе экипажа корабля, на котором прибыл цесаревич, был старший сын А. Ф. Можайского Александр, так же, как и отец, офицер Российского флота.

В найденном документе изложена эпопея фрегата «Диана». Документ этот заканчивается такими словами: «Русское судно, потерпев кораблекрушение, принесло нашему поселку две великие славы. Общение с русскими сделало наш поселок символом японско-российской дружбы, а строительство судна - колыбелью европейского кораблестроения в Японии. Строившие вместе с русскими корабельные мастера из Хеды полученные здесь знания разнесли по всей Японии и тем самым оказали огромную услугу своему государству. И всей этой славой мы обязаны России... А сейчас, узнав, что Его Высочество наследник российского престола намерен посетить Хеду, мы преисполнены еще большими чувствами добрых воспоминаний прошлых временах общения с русскими. Для нас великая честь лицезреть наследника российского престола. Для передачи этой славной истории будущим потомкам мы приняли решение о сооружении в поселке большого памятника, в связи с чем и просим вашего согласия».

В 1923 году жители Хеды осуществили свой давний замысел и воздвигли памятник тем событиям. А в 1969 году при финансовой помощи советского правительства в поселке был построен музей. Его экспонаты и сегодня повествуют о дружбе, возникшей между русскими моряками и простыми японцами. В музее экспонируются копии российских кораблей, акварелей и рисунков А. Ф. Можайского, помещен его портрет, а у входа установлен обелиск русским морякам.

Российских моряков, погибших на японской земле, похоронили в территории храма Гёкусенди. И в наши дни могилы матросов Василия Бакеева, Алексея Соболева (это он попал под сорвавшееся орудие во время шторма) и унтер-офицера Алексея Поточкина занимают почетное место около храма. За ними ухаживают и возлагают цветы.

Историю фрегата «Диана» жители современного города Симода и поселка Хеда помнят и знают по литературе, буклетам и мультфильмам. В Японии широко отмечалось 150-летие подписания российско-японского договора, и было принято решение поднять фрегат «Диана» со дна бухты. За восемь месяцев до прибытия в Петропавловск моряков с «Дианы» англо-французский десант дважды пытался высадиться на берег, чтобы овладеть российским форпостом на Дальнем Востоке. И дважды был сброшен в море. Английский адмирал Прайс имел приказ захватить или уничтожить русские корабли и порт, но натолкнулся на непреодолимую силу духа и оружия русских. Не сумев выполнить поставленной перед ним задачи, Прайс застрелился.

Командование в условиях угрозы нападения англо-французских захватчиков на наше побережье перебросило моряков на его укрепление в самом узком месте Татарского пролива, между материком и островом Сахалин, на мыс Лазарева. В одном из своих писем А. Ф. Можайский писал: «...на выдававшемся берегу мыса, по распоряжению адмирала и благодаря необыкновенной энергии и деятельности капитан-лейтенанта С. С. Лесовского, в течение нескольких дней была воздвигнута командой фрегата «Диана» батарея и вооружена пушками, доставленными из Николаевска» . Этот сюжет Можайский изобразил на одном из своих рисунков «Мыс Лазарева близ Амура». Командование приняло решение провести суда в устье реки Амур. Благодаря этому маневру Тихоокеанские военно-морские силы Российского флота были выведены из-под удара превосходящих англо-французских сил.

Здесь А. Ф. Можайского как умелого, храброго, находчивого офицера и опытного моряка назначают командиром флотилии мелких судов для перевозки тяжестей с фрегата «Аврора» и корвета «Оливуца» в Николаевский пост. Это необходимо было сделать, чтобы уменьшить осадку кораблей, так как глубина Амура не позволяла их провести с полным вооружением и грузом. Затем его назначают командиром пушечного транспорта «Двина», который он также успешно провел из пролив к Николаевскому посту.

Умелые действия А. Ф. Можайского в этой кампании были отмечены генерал- губернатором и командующим войсками в Восточной Сибири генерал-лейтенантом Н. Н. Муравьевым (Амурским). В его приказе говорилось: «Командовавшему гребною флотилией при вводе судов в реку Амур лейтенанту Можайскому объявляю мою искреннюю благодарность». Англичане и французы считали, что Сахалин соединен с материком перешейком, и их очень удивила пропажа русской эскадры. Они решили, что русские просто сожгли свои корабли.

За участие в дальневосточной кампании лейтенант Российского флота А. Ф. Можайский был в ноябре 1855 года, как говорится в Полном послужном списке: «Всемилостивейше награжден орденом св. Станислава 2 степени». Этот орден был установлен в награду заслуг, способствующих общему благу Российской Империи. За него следовало внести казну 30 руб. серебром. Носили его на шее, что мы можем наблюдать на известном портрете А. Ф. Можайского.

В 1855 году умирает Николай I, а в 1856 году, в день коронования Александра II, А. Ф. Можайский награждается бронзовой медалью на Андреевской ленте, в память войны 1853-1856 года.

Так, в заботах по укреплению дальневосточных рубежей России при постоянной угрозе столкновения с противником, заблокировавшим залив Де-Кастри, прошло время и, получив приказ возвратиться на Балтику, он, меняя лошадей на почтовых станциях, по знаменитому Сибирскому тракту пересекает всю Россию и в октябре 1856 года прибывает в Гельсингфорс (столица современной Финляндии - город Хельсинки).

В Гельсингфорсе служба вновь свела Александра Федоровича с отцом. Капитан Свеаборгского порта (эта крепость прикрывала подступы к Гельсингфорсу) контр-адмирал Федор Тимофеевич Можайский порадовался за успехи сына в службе.

В 1857 году Александра Федоровича, хорошо знающего парус и паровую машину, переводят на пароход-фрегат «Гремящий». Он предназначался для морских путешествий императора Александра II и членов императорской фамилии, поэтому в экипаж назначались только опытные, хорошо проверенные морской службой офицеры.

Пассажирами корабля летом и осенью 1857 года были сам император Александр Николаевич с императрицею Марией Александровной, жена великого князя генерал-адмирала Константина Николаевича (брата императора) и другие члены императорской фамилии.

За отличие в службе в 1858 году А. Ф. Можайскому наследник-царевич , и императрица пожаловали по перстню с бриллиантами.

К этому времени тридцатитрехлетний офицер Российского флота А. Ф. Можайский - уже вполне сложившаяся личность, опытный морской офицер, который хорошо знает и отживающие свой век парусники, и идущие им на смену суда с паровыми машинами. Техника влечет его, но особой привязанностью стала воздушная стихия. Так как человек он был творческий - хорошо рисовал, умело конструировал (шхуна «Хеда»), внимательно изучал законы, действующие в водной и воздушной среде, физику работы гребного винта и паруса, возможности паровых машин и их недостатки - у него возникла идея создания летального аппарата тяжелее воздуха.

Установить точно, когда это произошло, не представляется возможным, но можно ориентироваться на письмо его старшего сына Александра Александровича (1863-1920 гг.) в редакцию «Нового времени», в котором отмечается, что «возникновение идеи аппарата покойный А. Ф. относил к 1856 г. и приписывал своим наблюдениям над полетом птиц» . Это время его возвращения с Дальнего Востока на Балтику. Александр Федорович жадно вчитывался в статьи, посвященные воздухоплаванию, живо интересовался достижениями в этой области. Будучи постоянным читателем «Морского сборника», он, конечно, знаком со статьей одного из зачинателей реактивной техники И. К. Константинова «Воздухоплавание», опубликованной в 1856 году. В автор утверждал, что проблема летания будет решена в недалеком будущем, но для решения вопроса воздушного плавания необходим прежде всего двигатель, несравненно легчайший в отношении доставляемой работы, чем известные ныне .

От внимания А. Ф. Можайского не могли ускользнуть работы автора, который подписывался инициалами «К. В.» На спроектированном им летательном аппарате паровые машины должны были вращать винты, которые сообщали бы движение воздушному кораблю тяжелее воздуха. Кстати, в примечании к статье К. В. «Несколько мыслей о воздухоплавании» капитан первого ранга Н. М. Соковнин, опытный корабел, талантливый ученый, автор проекта большого управляемого аэростата, писал, что он со своим сослуживцем «...беспощадно стреляли всякого рода птиц для того, чтобы узнать отношение их веса к площади их крыльев», и определили его достаточно точно: «...на один фунт веса один квадратный фут площади крыльев» (около 5 кг/кв. м) . Этот опыт Можайский позднее взял на вооружение. В следующем, 1857 году, в «Морском сборнике» за № 7 появилась статья О. Черносвитова «О воздушных локомотивах», в которой автор развивал идеи управления аэростатом с помощью парового двигателя и пропеллера, зависимости эффективности воздушных винтов от их формы и размеров. Этот талантливый инженер с начала пятидесятых годов проводил опыты с «площадями», которые приводились в движение с помощью вращающихся воздушных винтов и, установленные под углом к горизонту, стремились подняться вверх.

Середина XIX века - время увлечения изобретателей созданием управляемых аэростатов. Ступить на этот путь было легко. И, хотя еще великий Леонардо да Винчи мыслил о создании летательных аппаратов тяжелее воздуха, видные ученые считали это делом неосуществимым. Авторитетом для них служил великий Исаак Ньютон, который сформулировал знаменитый в свое время закон квадрата синуса и вывел формулу о сопротивлении среды, из которой делали вывод, что подъемная сила тел, движущихся в воздухе, очень мала, поэтому создание самолета невозможно. И хотя английский математик и инженер Джордж Кейли (1773-1857) в 1809-1810 годах отверг закон квадрата синуса и предложил теорию самолета, его работы до 70-х годов XIX века оставались малоизвестны, а точка зрения И. Ньютона продолжала жить.

Наша слава и гордость, Дмитрий Иванович Менделеев очень серьезно занимался воздухоплаванием, считал тогда, что время строительства самолетов не настало. Отто Лилиленталь через семь лет после постройки Можайским самолета утверждал, что только точное подражание птицам может быть единственным методом, дающим полет. На рубеже XIX и XX веков крупный английский ученый-физик (эрудиция, ум) барон Кельвин заявляет: «Летательные аппараты тяжелее воздуха летать не могут».

Невзирая на это, Дж. Кейли строил полноразмерные планеры течение ряда лет различные их конструкции испытывал с человеком борту (1809, 1849, 1853) . А его соотечественник Уильям Хенсон (1805-1888), использовав схему Дж. Кейли, в 1843 году получил патент на проект самолета с паровым двигателем, но модели его не летали, а до постройки аппарата в натуральную величину дело не дошло.

В 1857 году французский морской офицер Феликс дю Тампль так же получил патент на самолет с паровым двигателем, тянущим винтом и даже убирающимся шасси. Достоверных данных об испытании этого аппарата нет.

А. Ф. Можайский неоднократно за свою службу наблюдал, как при сильной волне, когда корабль не может подойти к берегу, моряки используют воздушного змея. Команда делала его из легкой парусины, запускала на длинной веревке и таким образом с его помощью перебрасывала конец каната с корабля на берег. Идея несущего крыла, соединенного с механическим двигателем, для полета человека увлекла пытливый и ищущий ум А. Ф. Можайского, а перспективы использования летательных аппаратов подобного типа в военном деле казались безграничными.

С начала 40-х годов XIX века усилилось проникновение англичан с Юга в Среднюю Азию. Используя афганского эмира, англичане пытались привлечь на свою сторону Коканд и Хиву.

В связи с этим правительство России приняло решение снарядить экспедицию ко дворам хивинского хана и бухарского эмира, от политики которых во многом зависели судьбы этого региона.

Главной целью экспедиции было усиление влияния России на страны Востока.

Предстояло изучить бассейн Аральского моря, низовья быстрой и многоводной реки Амударьи и использовать их для транспортировки груза.

Нидерландский полковник Фридрих Гагерн, приезжавший ко двору Российского императора, писал в своем дневнике: «В случае похода против ост-индийской кампании... из различных дорог, которыми может пойти русская армия, одна ведет через Хиву... на Бухару, и многие... отдают предпочтение этому пути» .

На этом сложном пути знающие опытные моряки были необходимы. И тут судьба и служба преподнесли морскому офицеру сюрприз. Лейтенант А. Ф. Можайский был назначен в состав Российской миссии в Хиву и Бухару.

В 1858 году экспедиция, возглавляемая полковником Н. П. Игнатьевым, двинулась в путь.

Полтора месяца через пески караван экспедиции шел в Хиву из Оренбурга. Многое повидал Можайский, но особо его внимание привлекали орлы, их способность парить высоко в небе, плавно описывая большие круги, затем камнем падать вниз, а в следующее мгновение опять парить, маневрируя в воздухе. Орел - большая птица, тяжелая... Какая сила держит его, парящего с неподвижными крыльями, на воздухе?

Начальник экспедиции отправил А. Ф. Можайского на хивинской лодке к устью Амударьи навстречу Аральской флотилии, на которой одним из судов командовал его сослуживец по «Диане» А. Колокольцев.

Но встреча не состоялась. В условленном месте Можайский флотилию не застал и возвратился в Кунград. А затем шел на лодках с подарками для хана и эмира вверх по Амударье и каналу Полвал-Ато до Хивы.

Амударья - река капризная и опасная. В ней рождаются мели там, где вчера были глубины, неожиданно появляются и исчезают перекаты. Пройти ее на лодках - дело сложное. Можайский изучает реку, измеряет глубины, скорость течения, наносит на карту и производит описание очертания берегов.

Побывав в Бухаре, экспедиция, обогнув Аральское море с востока, в январе 1859 года вернулась в Оренбург.

Талантливый, хитрый 27-летний Н. П. Игнатьев буквально вырвал у бухарского эмира вассальный договор с Россией.

Председатель Русского географического общества П. П. Семенов-Тян-Шанский, отзываясь об экспедиции, говорил, что она «весьма много способствовала расширению круга наших познаний об Арало-каспийской низменности». Оценивая значение экспедиции с точки зрения военной, следует напомнить, что завоевание Средней Азии было мечтой российских императоров со времен Петра I.

В шестидесятых годах русские войска, овладев Самаркандом, заставили эмира бухарского прекратить сопротивление (1868), а в мае 1873 года капитулировала Хива. В походе на Хиву участвовал М. Д. Скобелев (прославившийся при освобождении Болгарии), который позднее внес свою лепту в поддержку создателя самолета.

По соглашению с полностью зависимым от Великобритании Афганистаном земли по правому берегу Амударьи (именно ее изучал в экспедиции А. Ф. Можайский) перешли к России, а на левом берегу (там пролегал сухопутный маршрут экспедиции) русские получили право строить пристани и фактории. Журнал своих астрономических наблюдений Александр Федорович направил в главный штаб, сопроводив просьбой отослать собранные им материалы в Николаевскую обсерваторию для вычислений.

Исследования А. Ф. Можайского были использованы в полном объеме. И 23 марта 1859 г. «за отлично усердную службу и труды, оказанные во время экспедиции в Хиву», он был всемилостивейше награжден орденом святого Владимира 4-й степени.

После заслуженного отпуска Можайский назначается старшим офицером на относительно новый большой корабль «Орел», который имел на вооружении 84 орудия, нес полную парусную оснастку, имел паровой двигатель мощностью в 450 л. с. и, в отличие от пароходо-фрегатов, в движение приводился не колесами, а гребным винтом. Так что забот у старшего офицера на корабле хватало.

О его командирских качествах можно судить по воспоминаниям академика А. Н. Крылова, крупного специалиста в области теории корабля. Он вспоминал, что в ходе смотра эскадры летом 1859 года инспектирующий адмирал, обратив внимание на четкие действия команды «Орла», поставил сложнейшую задачу поднять все паруса, затем их укрепить, а после этого «переменить грот-марсель вместе с марса-реей». Марса-рея - это громадное бревно, которое вместе с парусом весит не менее трехсот пудов и закрепляется на мачте, на высоте более двадцати метров. А новый парус хранился на нижней палубе. В ходе выполнения задачи кроме команд не было слышно ни единого слова. Через семнадцать минут работа была завершена. Такого результата можно было добиться только каждодневным напряженным трудом по обучению и сплочению команды. «Старшим А. Н. Крылов офицером этого судна, - пишет А. Н. Крылов, - был А. Ф. Можайский... он был громадного роста, широкий в плечах, богатырски сложенный...» .

В сентябре того же года А. Ф. Можайский был произведен в капитан-лейтенанты, а летом 1860 года назначен командиром строящегося в Бьернеборге (г. Пори), в Финляндии, винтового клипера «Всадник». А. Ф. Можайский не одну навигацию плавал на судах с паровыми двигателями, был знающим, хорошо подготовленным морским офицером, влюбленным в технику. Это и предопределило его назначение.

В Бьернеборге он руководил всеми работами по установке, регулировке, отладке парового двигателя и оснащению корабля. В июне 1861 года «Всадник» на буксире отправился в Кронштадт. Проведя здесь ходовые испытания клипера, Александр Федорович отправился в длительный отпуск. Так, фактически, закончилась морская служба офицера Российского флота капитан-лейтенанта Александра Можайского.

По окончании Крымской войны, согласно Парижскому мирному договору 1856 года, для России и Турции было регламентировано количество легких сторожевых военных судов на Черном море. Той другой стороне было разрешено иметь по шесть паровых судов водоизмещением по 800 тонн и по четыре судна водоизмещением по 200 тонн. Часть кораблей русские моряки сами затопили, чтобы загородить подступы к Севастополю .

В связи с сокращением флота образовался избыток военных моряков. Терять хорошо образованные, подготовленные кадры власти сочли неразумным и использовали их в том числе для проведения в жизнь «Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости», подписанного Александром II 19 февраля 1861 года. При этом офицерам сохранялась часть содержания и осуществлялось присвоение очередных воинских званий. Председателем Главного комитета по крестьянскому делу был великий князь генерал-адмирал Константин Николаевич.

1861 год - судьбоносный год в жизни Александра Федоровича. У нас есть редкая возможность воспроизвести события того времени записями из дневника матери жены А. Ф. Можайского Елизаветы Николаевны Кузьминой, вологодской дворянки, вдовы надворного советника Дмитрия Ивановича Кузьмина, дамы вполне состоятельной и образованной .

«...1860 год, январь, 6-го. Кирилло Михайлович Пасынков был в отпуску, приезжали в Вологду его товарищи моряки Можайский и Сумароков и были у меня на вечере...».

Так состоялось знакомство Александра Можайского и Любы Кузьминой. Не глянулись ему сестры Пасынкова, а Люба приглянулась. А сам Кирилл Михайлович Пасынков не случайно с друзьями оказался в доме Кузьминых. Он был влюблен в Любу. Балы, званые обеды, чаепития, Любовь Дмитриевна играет Мендельсона при свечах... И так случилось, что сердца тридцатипятилетнего капитан-лейтенанта Можайского и шестнадцатилетней вологодской дворянки услышали друг друга. Знакомая давно история...

Елизавета Николаевна пишет: «...В марте К. Н. Пасынков делал Любе предложение, через сестер, она отказала...»

Надо сказать, что это было не первое предложение шестнадцатилетней девушке. Чуть раньше в дневнике читаем: «...17 января (1859 г. - Ю. Н.) Павел Алексеевич Кузьмин сделал Любе моей предложение, но она отказала; он назначен начальником штаба на Кавказ».

А перед А. Ф. Можайским Люба не устояла. После его отъезда в Санкт-Петербург маман продолжает выводить взрослеющую дочку в свет. «...16 апреля (1860 г. - Ю. Н.) были на именинах... 17 Люба была на балу у вице-губернатора...». Но сердце Любы уже занято. «...11 августа возвратились домой и получили письмо от Александра Федоровича Можайского с поздравлением Любы с днем рождения...».

«...Начали молотить 9 августа. 17 сентября было у нас довольно много гостей. 22 приехал к нам вице-адмирал Федор Тимофеевич Можайский и прогостил у нас до 25 числа.

В бытность его получили еще письмо от Александра Федоровича...».

Так состоялось сватовство.

Сердце Любы трепетало в ожидании суженого. Она была хороша собой, разборчива, набожна, воспитана и образована. Её вывозили в Москву и в Петербург. «...Я выехала с детьми из Вологды в Москву. Для воспитания их по дороге посетили монастыри... и Троицкую Лавру», - пишет Елизавета Николаевна.

Любе в 14 лет отказали в приеме в институт. В том же дневнике мы читаем: «...Я тот час решилась взять учителей...». Любу обучали французскому, немецкому, русскому, музыке и танцам, выводили в свет. «...26 декабря были в Большом театре, балет «Корсар», первая танцовщица Лебедева... В Малом театре «Свадьба Кречинского». Играли: Щепкин, Шумский, Садовский... Абонировалась на концерты в филармоническое общество мадам Киреевой..., началась масленица, дети были на 2-х балах в 1-ом и 2-ом кадетских корпусах...». Капитан-лейтенант, командир клипера водоизмещением 1069 тонн, длиной в 60 метров, с экипажем в 175 человек и артиллерийским вооружением, получив отпуск, как юнец, мчался на перекладных в Вологду, куда прибыл 17 февраля 1861 года. Читаем в дневнике Елизаветы Николаевны: «...18 февраля я благословила Любу с Александром Федоровичем и с этого времени они объявлены женихом и невестой...».

Надо сказать, что в январе в Вологду приехал в очередной отпуск Кирилл Михайлович Пасынков и был помолвлен с Елизаветой Григорьевной Греневец. О чем мать Любаши не преминула сделать запись в своем дневнике.

А о своих она пишет: «...26 февраля у нас был бал для жениха и невесты. 9 марта день рождения Александра Федоровича, в этот день в Вологде был обнародован Манифест о свободе людей... Мы переехали в Котельниково с Алек. Федор... 10 марта был прочитан Манифест об освобождении крестьян от крепостного состояния... 24 марта Александр Фед. выехал из Котельникова; Я с Любой ездила провожать. 31 марта из города Александр Фед. отправился в Петербург...». По принятой традиции родственники Можайского приезжают знакомиться с будущей роднёй - делают визиты, договариваются о свадьбе. «... 21 июня приехал Николай Федорович (брат Александра) из Костромы, - пишет в дневнике Е. Н., - от сестры опасно больной Юлии Федоровны Смоляниновой, у которой остались старики Можайские...».

В августе (из дневника Е. Н.) ещё раз на несколько дней объявляется в Вологде сам А. Ф. Можайский, а «...22 октября Казанской Божьей Матери Александр Федорович... приехал, и начали приготовления к свадьбе...». Все комнаты дома в Котельникове оклеили обоями, приготовили спальню для молодых.

«...5 ноября день свадьбы... Обряд венчания был в Вологде, в церкви св. Екатерины. Из церкви молодые уехали в Котельниково. Прожили они целую делю в деревне. 14, 15, 16 молодые был городе и делали визиты. 19 ноября был свадебный обед у молодых в Котельникове для родных и знакомых...». Запись о венчании А. Ф. Можайского и Л. Д. Кузьминой сохранилась в памятной книге Екатерининской церкви от 5 ноября 1861 года .

А дальше супружеская жизнь пошла своим чередом. В Кадниковском имении Александр Федорович занимался уставными грамотами. Затем молодые уехали в Петербург по делам службы А. Ф. Можайского. В дневнике Е. Н. читаем: «...От 29 февраля (1862 г. - Ю. Н.) получили письмо от Можайских... Они остались там (в Кронштадте - Ю. Н.) весновать... 17 мая приехали из Петербурга в Котельниково».

В полном Послужном списке 8-го флотского экипажа капитана 1-го ранга Александра Можайского 1-го читаем, что 14 марта 1862 г. он уволен с должности командира клипера и по 1 мая 1862 г. находился в Кронштадте в 12-ом флотском экипаже под командованием капитана 1-го ранга Аболешова. В январе 1863 года уволен для занятия должности кандидата (читай помощника - Ю. Н.) при мировом посреднике 2 участка Грязовецкого уезда Вологодской губернии. Эта служба, как мы уже отмечали, являлась временным откомандированием с флота, поэтому в 1866 году он был произведен в капитаны второго ранга, а 20 апреля 1869 года - в капитаны первого ранга.

Прибытие для постоянного проживания в Вологду требовало новых документов по оформлению дворянства. Сохранился протокол, из которого следует, что в Вологодском дворянском депутатском собрании «...ноября 21 дня 1862 года... слушали... по делу о дворянстве рода г. Можайских... Ныне Вице-адмирал Федор Тимофеевич Можайский с женой его Юлией и детьми: лейтенантами Александром... и Николаем, мичманом Тимофеем, Екатериной и Юлией, внесены во вторую часть дворянской родословной книги Санкт-Петербургской губернии... На основании сих доказательств... внесть его во вторую же часть дворянской родословной книги Вологодской губернии» .

Сельцо Котельниково, купленное Елизаветой Николаевной в 1854 году, имело: «...дворов 17, крестьян 22, всего 39 мужского пола с долгом 2730 рублей...» .

За Любовью Дмитриевной, получившей Котельниково в приданое, числилось 1420 десятин земли с населенными на ней 10 временнообязанными крестьянами. Поместье расположено в двенадцати километрах от Вологды по Пошехонскому тракту, с красиво расположенными на каменистой местности лесами и долинами. Напротив деревни подрастала роща, посаженная Елизаветой Николаевной, около дома - людской флигель, плодовый сад, амбар, погреба, конюшня, скотный двор, дорога от дома к тракту. Дороги в России известно какие... и Елизавета Николаевна так описывает свою езду по тракту: «...возвратилась в Котельниково... по самой скверной дороге, лошадь испортила брюхо и пала...».

Поместье не было богатым. Из описания его в опекунском отчете за 1866 год мы можем представить дом деревянный с мезонином, на каменном фундаменте... В комнатах нижнего этажа полы крашены, стены оклеены обоями, потолки бумагою... Дом обшит тесом и выкрашен охрой, а крыша зеленой краской... В нижнем этаже располагалось шесть комнат: зал, гостиная, угловая, спальня, кабинет А. Ф. Можайского, девичья и прихожая. Наверху три комнаты для детей - спальня, средняя и классная.

Около дома был разбит живописный парк, огород с оранжереей, парниками и ягодниками. Рядом пруд с карасями и большая голубятня. Всю территорию обрамляла живая изгородь - кусты сирени, жасмина и заросли японского бамбука. Парком занимался специально нанятый садовник по фамилии Роози, его потомки до сих пор живут в поселке Можайское (бывшее Котельниково).

На Александра Федоровича легли все заботы по поместью, по хозяйству. Но были у него и особые пристрастия - питомник с домашней птицей. До сих пор сохранилась Куриная роща. И очень увлекался он голубями. Голубей было много. Мальчишки с удовольствием по его поручению гоняли голубей, а он подолгу наблюдал за их полетом.

Александр Федорович принимал активное участие в работе Вологодского Дворянского собрания. По долгу службы помощника при мировом посреднике много ездил по селам и деревням, участвовал в составлении уставных грамот, в отведении угодий крестьянам, освободившимся от крепостной зависимости, переносе усадеб, обмере земель, в разборе многочисленных исков и жалоб.

Дело это было сложное. Прежние участки земли, принадлежавшие помещикам, у крестьян изымались, а им нарезались новые. Не всегда удобные, не всегда плодородные, часто далеко от деревни. Крестьянские усадьбы приходилось переносить.

Мировые посредники назначались из числа местных дворян и имели значительную власть над крестьянскими органами самоуправления. 17 апреля 1863 г. А. Ф. Можайский был «...всемилостивейше пожалован за успешное введение Положения 19 февраля 1861 года знаком отличия для ношения на левой стороне груди...».

А в свободное время он изучал полеты птиц, отстреливал, измерял их вес, несущие поверхности крыльев. Дом был наполнен чучелами аистов и соколов, ворон и вальдшнепов, ласточек и воробьев. Крестьяне знали о его увлечении, несли ему пернатую дичь. Он у них ее покупал и на каждую птицу заводил учетную карточку, куда записывал высоту полета, результаты обмера и форму крыльев, вес. Выяснял, чем отличаются крылья птиц, летающих быстро, например, ласточек, от крыльев птиц с более медленной скоростью полета, например, голубей.

Именно в Котельникове идея полета у него переросла в стадию научных изысканий. Здесь он занялся изучением физики полета и начал делать свои первые расчеты по проектированию летательного аппарата с крылом и тянущим винтом.

Что касается полетов под Вологдой на воздушном змее, то следует иметь в виду, что документы и материалы А. Ф. Можайского, хранившиеся под Вологдой у крестьянина В. П. Бурлова были утрачены в период коллективизации, а хранившиеся у правнучки А. Ф. Можайского Л. Н. Радюкиной в Москве утрачены во время Великой Отечественной войны.

Внуки Александра Федоровича: Александр Александрович Можайский, 1891 г. рождения (бывший помощник военного атташе при Российском посольстве в Софии и Бухаресте (1915-1917 гг.), до своей кончины проживавший в Румынии), и Дмитрий Александрович Можайский, 1901 г. рождения (после Великой Отечественной войны проживавший и умерший в г. Ашхабаде в СССР), в дискуссиях 50-60-х гг. настаивали на том, что первые полеты на воздушном змее их дед совершил под Вологдой.

Против этого утверждения активно выступал винницкий исследователь С. А. Соболев, который провел скрупулезное и глубокое исследование винницкого периода жизни и деятельности А. Ф. Можайского и доказывал, что полеты на воздушном змее впервые состоялись под Винницей.

Из источников девятнадцатого века по этому вопросу мы располагаем данными, приведенными в статье члена технического комитета Морского министерства полковника П. Богословского в «Кронштадтском вестнике» № 5 за 12 января 1877 года: «...г. Можайский еще в 1873 г. (Александр Федорович живет в Вороновице, под Винницей.- Ю. Н.) пытался проверить свою мысль на практике, но, по обстоятельствам, мог исполнить это лишь летом прошлого года: в наскоро сделанном аппарате он два раза поднимался в воздух и летал с комфортом» .

Из этого следует, что полеты совершены в 1876 году, а из Вологды он уехал в 1869 г.

Профессор И. П. Алымов, преподававший в морском кадетском корпусе и хорошо знавший А. Ф. Можайского, в своей статье в ноябре 1878 г. пишет о нем: «По свидетельству почтенного изобретателя, он несколько раз сам поднимался на змее (не летал много, а несколько раз поднимался. - Ю. Н.), заставляя буксировать себя тройкою лошадей, запряженных в телегу, к которой был прикреплен буксир» .

К сожалению, иными доводами, подтверждающими ту или иную точку зрения по вопросу о том, где впервые А. Ф. Можайский поднялся в воздух, мы не располагаем.

Была еще одна сфера деятельности, которой увлекался в Вологде А. Ф. Можайский - это этнография.

Россия - многонациональная страна. Многоликость культур и этносов всегда привлекала внимание ученых и просто образованных людей Российской империи. Во второй половине 60-х годов в научных кругах вызрела идея организации Всероссийской этнографической выставки, и усилиями научной общественности и энтузиастов она была осуществлена.

Выставка состоялась в Москве в апреле 1867 года. В своей речи на открытии выставки президент Общества любителей естествознания при Московском университете Дашков заявил: «Устройство этнографической выставки представляет такую сложную задачу, предприятие это так громадно, что исполнение его членами одного общества и находившегося при нем распорядительного Комитета немыслимо, и что успех задуманного дела собственно зависит от того, что делу помогала вся Россия».

Условия комитета для подбора материала были достаточно жесткими: портрет должен быть снят в двух положениях - в фас и профиль, размер листа - около шести вершков. Фотографические снимки должны быть поставлены не наклеенными на бумагу. Если коллекция, представленная безвозмездно, будет заключать в себя не менее пятидесяти портретов, то она получает право присуждения медали.

Было принято решение послать депутатом от Вологды члена Вологодского статистического комитета А. Ф. Можайского, как человека много повидавшего (Север России и Америка, острова Тихого океана и Япония, Дальний Восток и Сибирь, Урал и Средняя Азия), глубоко образованного, имеющего навыки научной обработки полученного материала.

Его дом был наполнен разными интересными вещами: шкатулка черного лака с нарисованными птицами, вишней в цвету и высокой горой, японские чашки и вазы, нос меч-рыбы и даже костюм японского самурая с полным вооружением, сохранившиеся до наших дней в его Доме-музее в Котельникове. Стены его дома были расписаны японскими и морскими пейзажами.

По российским апрельским дорогам трое суток А. Ф. Можайский добирался до Москвы. Ему, как депутату, был выдан билет на выставку и деньги на прогон и проживание в Москве - 65 руб. 40 коп.

Первая русская этнографическая выставка разместила свою экспозицию в Большом московском манеже и имела три раздела. В первом были представлены типы народов, населяющих Россию и другие славянские земли. Второй раздел был посвящен общей этнографии. Здесь были выставлены национальные костюмы, предметы быта и домашнего обихода, альбомы, рисунки и фотографии. Третий раздел - посвящен антропологии и археологии.

Манеж был заставлен манекенами людей, избами, мазанками, юртами, духанами, чучелами различных животных.

В своем отчете об участии в выставке А. Ф. Можайский писал: «При входе на выставку местность изображает северные страны России, и вы видите склон горы с мелкими елками, покрытый снегом, на ветвях тоже лежит снег; немного далее болото, на нем на кочках растут стебли пушицы и белый мох, по окраинам олений и исландский можжевельник. Вереск и брусника. На этой местности помещена тунгусская юрта с тунгусскими оленями, тут самоеды с нартою и санями. Карелы, лопари, финны, чукчи, алеуты, зыряне и другие народы. Далее с постоянным изменением флоры, от холодных стран вы переходите в среднюю полосу России и соответственные ей по климату славянские земли, а потом в Южную, заканчиваются скалами Кавказа и Черногории».

От Вологодской губернии так же были представлены экспонаты, в том числе искусно выполненная фигура охотника из Печерской волости в национальном костюме народа коми. А. Ф. Можайский о нем пишет так: «...Лицо, стан охотника сделаны очень хорошо. Он высматривает добычу. Эта высокая, красивая фигура с винтовкой в руках с окружающим его леском, мохом и можжевельником, переносят вас в дальние места к зырянам, вы припоминаете живые охотничьи рассказы г. Арсеньева и прекрасную его статью «Этнографический очерк о промышленных делах и торговых отношениях в Зырянском крае». ...Он изображен на охоте в лесу. На нем одет зипун из белого сукна, рукавицы из оленьих кисов, пришитые к рукавам зипуна; лузан из полосатого зырянского сукна с наплечниками и карманами. У пояса огниво с прибором. В кожаном кошеле, на спине к лузану особой скобкой прикреплен топор, в руках зырянин держит винтовку».

Александр Федорович из Москвы ездил в Петербург встречать депутатов из других стран, сопровождал их в Публичную библиотеку, в Казанский и Исаакиевский соборы, в Академию художеств, в Эрмитаж. В отчете читаем: «...не одна Россия, но и славяне других государств приняли горячее сочувствие и деятельное участие в устройстве этнографической выставки в Москве. Это сочувствие и участие побудило комитет, распоряжающийся устройством выставки, пригласить ученых представителей славянства посетить выставку... число их вместе с прибывшими из Саксонии, Пруссии, Турции, Черногории, дошло до 80 человек...»

По отчету с выставки мы можем судить о взглядах А. Ф. Можайского на ряд проблем, связанных с развитием науки, культуры, образования, о его патриотизме: «... все время пребывания славянских гостей в России было рядом торжественных праздников, которыми было положено прочное основание будущего научного и литературного единства... Мы, русские, ещё не так давно, ограничивались изучением почти только того, что относится до Западной Европы. Между тем как Россия в научном отношении представляет столько же, или ещё более интереса, чем западные страны. В последнее время мы замечаем живой интерес, который начинает проявляться у нас ко всему, касающемуся России, это новое явление, обнаружившееся в нашей публике, налагает на учёные общества и учреждения обязанность помогать этому интересу и стараться, чтобы он из простой любознательности перешел в серьезное изучение и стал необходимостью каждого образованного русского.

По мнению Общества любителей естествознания одним из средств к достижению народного образования могут служить выставки и музеи, и Общество не ошиблось в своем ожидании, задумав устроить русскую этнографическую выставку, это доказывается тем чрезвычайным сочувствием, какое встретила она во всей России».

После окончания Первой Всероссийской этнографической выставки её материалы легли в основу вновь созданного Дашковского этнографического музея в Москве.

Вологодский период - очень важный в жизни Александра Федоровича Можайского. Здесь он встретил свою любовь и женился, здесь он впервые обрел свой дом. Здесь родились оба его сына: в 1863 году - Александр и в 1865 году - Николай.

К сожалению, счастье, да и сама семейная жизнь оказались не долгими. Елизавета Николаевна пишет в своем дневнике: «...17 декабря (1865 г. - Ю. Н.) Люба моя захворала, мы всей семьей были при ней: 27 декабря родила Люба преждевременно сына Николая, не вставала с постели... 18 января удар нам, Люба скончалась. Фед. Тим. Можайский приехал к сыну. 31 января обоих сыновей Любы я перевезла в город к себе...».

Любовь Дмитриевну похоронили на кладбище при церкви села Спасско-Брусного в трех верстах от Котельникова. Дмитрий Александрович Можайский (внук Александра Федоровича) пишет: «...памятник был поставлен мною в 1950 году... В той же ограде, рядом с могилой Л. Д. Можайской находилась другая могила (слева), покрытая плитой с высеченной на ней надписью, гласившей, что здесь похоронен адмирал Можайский или (Тимофей, Федор - точно не помню)...

Очень горевал Александр Федорович и никогда больше не женился. А горе и тоску пытался задавить напряженной работой. Именно здесь, в усадьбе под Вологдой А. Ф. Можайский формировался как ученый-исследователь. Здесь он начал делать первые инженерные и конструкторские расчеты, выясняющие возможность создания летательного аппарата тяжелее воздуха.

В 1868 г. Александр Федорович уезжает в Петербург и поступает на службу в «Общество Северного пароходства». В связи с этим в феврале 1869 г. уведомляет Вологодское депутатское собрание о том, что «...не желает быть избранным в какие бы то ни было должности по выборам дворянства Вологодской губернии...» .

Так закончился очередной этап жизни А. Ф. Можайского.

В марте 1869 г., получив благодарность от Его императорского величества «...за сооружение спасательных лодок и станций на Балтийском море», приказом генерал-адмирала он был уволен для службы на коммерческих судах и получил назначение в Русское общество пароходства и торговли и Одесской железной дороги, которое располагалось в Одессе .

20 апреля 1869 г. он произведен в капитаны первого ранга. Зная психологию офицера, получившего очередное воинское звание, можно предположить, что именно в этот момент он и сфотографировался в форме капитана первого ранга в Кронштадте. На самой фотографии есть запись об этом. Это единственная фотография, которая доносит до нас образ А. Ф. Можайского. Достоверность того, что на ней изображен именно А. Ф. Можайский, подтверждается данными экспертизы (приложение 1), а также его внуком Александром Александровичем. Эту фотографию сохранила внучка А. Ф. Можайского, дочь Александра Александровича, Любовь Александровна (в замужестве Радюкина). После ее смерти фотографию хранила ее дочь, Любовь Николаевна, и в 1950 году передала одному из послевоенных исследователей жизни и деятельности А. Ф. Можайского Н. А. Черемных, который в свою очередь в 1989 году преподнес ее в дар Дому-музею А. Ф. Можайского в Вологде.

К сожалению, можно встретить публикации, в которых вместо портрета А. Ф. Можайского помещена фотография его сына - Александра Александровича, который был уездным предводителем дворянства и председателем Вологодской земской управы, а также депутатом Государственной Думы, в чем мы можем убедиться по снимкам из книги «Члены государственной Думы (портреты и биографии). Четвертый созыв 1912-1917 гг.» . Там на странице 37 изображен А. А. Можайский, как депутат Государственной Думы. А иногда его фотографию выдают за фотографию какого-то дальнего родственника Можайских

Младший сын Александра Федоровича, Николай, скончался в 1913 году.

Владельцем усадьбы Котельниково стал старший сын - Александр Александрович. В водовороте революционных событий 1917 года он оказался в Москве, работал управляющим делами фабрики «Марс» (им. Клары Цеткин, «Москвошвей»), там же жил в Малоярославском переулке, там и умер в 1920 году, оставив троих детей - Александра, Любовь и Дмитрия.

В вологодском архиве хранится протокол заседания Спасского волостного исполкома от 20 августа 1918 года , в котором идет речь о расследовании фактов продажи «вещей из обстановки усадебного дома бывшего его владельца барчуком Д. А. Можайским по решению отца (Александра Александровича Можайского)».

В протоколе Спасского волисполкома от 3.09.1918 г. приведено его письмо к Дмитрию, в котором, в частности, говорится: «...Я решил часть вещей из Котельникова продать. Поручаю это сделать тебе и надеюсь, что ты исполнишь это обязательно, причем о факте продажи обязательно извещать меня заказными письмами... Имей в виду, что декрет предусматривает регистрацию и передачу народу сельскохозяйственных предметов, но отнюдь не предметов житейского обихода. Те все вещи наши в доме конфискации не подлежат».

Спасский волостной исполком постановил: «...проданные вещи Авдуевскому, Соколову и Биткову... немедленно возвратить в усадебный дом, где произвести... опись и все находящиеся в доме вещи и обстановку конфисковать:

1. из них модель аэроплана, сделанную, как это предполагается, дедушкой барчука А. Ф. Можайским, шкуру чучела крокодила, часть рыбы-пилы отправить в Вологодский музей обществу изучения северного края.

2. библиотеку со шкафами передать в культурно-просветительский комитет при Непотяговском народном доме.

3. необходимую обстановку дома... сдать в парадный дом, для чего составить особый список...» . «...ввиду обстоятельного выполнения сыном Можайского распоряжения его отца по распродаже вещей с явной целью, чтобы они не достались народу, энергично настаивает (Волостной комитет) продажу с полной конфискацией вещей для нужд народного дела...» .

В архиве Военно-космической академии им. А. Ф. Можайского имеется копия одного документа, заверенная Д. А. Можайским. Это «Отчет о проведенных исследованиях, относящихся к вологодскому периоду жизни и деятельности А. Ф. Можайского - создателя первого в мире самолета». Документ датирован 3 сентября 1960 г.

В нем, в частности, говорится: «Согласно трудового соглашения от 29 апреля 1960 года, Можайский Дмитрий Александрович прибыл из Ашхабада в г. Вологда... для проведения исследовательских работ, касающихся вологодского периода жизни и творчества основоположника отечественного самолетостроения А. Ф. Можайского...». В работе участвовала Расторгуева Надежда Ивановна - заместитель директора Областного музея и краевед-исследователь... Сапон Владимир Сергеевич.

Вначале у него была белая зависть к... птицам. Русский морской офицер Александр Федорович Можайский наблюдал их полет как естествоиспытатель и художник, зарисовывал, изучал, вычислял... Но не остановился на «академически бесстрастных естественнонаучных наблюдениях». На «простейшем летуне» (гигантском воздушном змее, или управляемом буксируемом планере) Можайский в 1873-1876 годах неоднократно поднимался в воздух и, по свидетельствам многих очевидцев-современников, летал быстро и... «с большим комфортом».

Впервые в мире человек сумел подняться в воздух на планирующем снаряде тяжелее воздуха. Великий русский изобретатель сознавал, что это - не только его личное, но и национальное первенство. Лишь много лет спустя после того, как расчеты и чертежи Александра Федоровича, выкраденные иноземными шпионами, и российские газеты с описаниями его полетов попали за границей в руки опытных инженеров, подобные опыты начали проводить и в зарубежных странах (во Франции - Майо в 1886 году, в Англии - Баден Паульс в 1888, еще позже - Харграв в Австралии и Отто Лилиенталь в Германии). Немало «позаимствовали» у Можайского и французский конструктор Татен, и британский делец Хайрем Максим, и американские самоучки братья Райт.

Самолет А.Ф. Можайского «вылупился» из его планера на первый взгляд так же естественно, как цыпленок из яйца. Но у авиационного «яйца» была бронированная великим множеством всяческих затруднений скорлупа. Ведь сто двадцать лет тому назад не было ни аэродинамики, разработанной на рубеже XIX и XX столетий отцом русской авиации Николаем Егоровичем Жуковским, ни газовой динамики, созданной в то же самое время Сергеем Алексеевичем Чаплыгиным. Можайскому приходилось одному выполнять работу многих ученых, инженеров и даже рабочих. И Александр Федорович блестяще справился с этим поистине титаническим трудом, свершив беспримерный научно-технический подвиг.

Аэроплан Александра Федоровича Можайского, конструктивную разработку которого изобретатель закончил в 1877 году, имел все пять основных частей современного самолета. Это был моноплан-амфибия с водонепроницаемым корпусом-лодкой, взлетно-посадочным устройством, хвостовым оперением и подвижными рулями крена и поворота для управления полетом в воздухе. Самолет братьев Райт, построенный в 1903 году людьми, использовавшими аэродинамические расчеты Можайского, был бипланом ферменной (решетчатой) конструкции, скопированным с планеров русского инженера С.С. Неждановского. Он не имел ни корпуса, ни взлетно-посадочного устройства (взлет осуществлялся с помощью примитивной катапульты), ни рулевого управления (кроме хвостового оперения). И наконец, самолет Можайского имел - наряду с двумя толкающими - главный тянущий винт, расположенный спереди, в то время как на аэроплане братьев Райт были лишь два толкающих винта, расположенные сзади крыльев. Подавляющее большинство современных винтомоторных самолетов имеет именно тянущие винты.

Гений Можайского на десятилетия опережал его эпоху. Поэтому нисколько не удивительно, что комиссия под председательством Дмитрия Ивановича Менделеева при рассматривании проекта Александра Федоровича в январе 1877 года признала: «...господин Можайский в основание своего проекта принял положения, признаваемые ныне за наиболее верные и способные повести к благоприятным конечным результатам...».

Но после столь благоприятного заключения компетентной экспертной комиссии Главного инженерного управления Военного Министерства в дело - как это часто бывало в дореволюционной России - вмешалась наемная агентура иностранных разведок, пригретая под крылышком царского двора, «нашпигованного» немецкими барончиками и прочими чужеземными авантюристами. Инспирированная ее закулисными усилиями вторая комиссия, руководимая неким Германом Паукером, не без основания подозревавшимся в прогерманском шпионаже, забраковала проект Можайского под нелепейшим предлогом «явной несогласности его взглядов со мнениями зарубежным авторитетов, кои рекомендуют слепо подражать природе... и возлагают надежды только на аппараты с машущими крыльями...». Надежды Александра Федоровича на материальную помощь царского правительства (хотя бы самую скромную!) рухнули как карточный домик.

Не желая отказаться от воплощения в жизнь своей заветной мечты, он продал или заложил все, что имело ценность (даже наручные часы, обручальные кольца, столовые ложки и форменный сюртук!). К лету 1881 года были готовы все части и приборы его самолета и сконструированные им паровые двигатели, «поражающие своею силою и легкостью». Оставалось собрать аэроплан и испытать его в воздухе, но денег у Можайского больше не было. Тогда Александр Федорович, скрепя сердце, вновь обратился к лицам, власть имущим, в частности, к министру императорского двора графу И.И. Воронцову-Дашкову. В докладной записке на имя последнего Можайский (говоря о себе по тогдашним канцелярским правилам в третьем лице) указывал, что он, «всецело посвятив себя разрешению вопроса воздухоплавания, затратил на это все свои средства и в настоящее время, когда остается только собрать аппарат и сделать окончательные пробы, он не имеет на это никаких денежных средств, почему ввиду того громадного значения, которое может оказать в случае успеха аппарат в военном деле, Можайский осмеливается просить Ваше сиятельство об исходатайствовании ему от правительства 5000 рублей для сборки аппарата и опытов над ним».

Воронцов-Дашков представил докладную записку капитана 1 ранга А.Ф. Можайского «на благовоззрение» Александра III. Самодержец затребовал справку и документы. Ему без промедления прислали копию письма Можайского к генерал-лейтенанту К.Я. Звереву от 8 июля 1878 года с протестом против неправильного решения комиссии Паукера.

А генерал-адъютант фон Кауфман и генерал-майор Вальберг представили императору подтасованный «доклад по Главному инженерному управлению» от 4 июля 1881 года, в котором проект Можайского вторично браковался на основании уже опровергнутого изобретателем решения комиссии Паукера, и «словесно доложили»:

Опасно, Ваше величество, строить в России на казенные средства воздухолетательный аппарат тяжелее воздуха. Вдруг им какой-нибудь злой революционер воспользуется, на Вашу священную особу с неба посягнет?!

Последние «словеса верноподданические», льстиво и хитро реченные придворными баронами, окончательно убедили царя в ненужности аэроплана дерзкого моряка, и генерал-адъютант Банковский под его диктовку записал: «высочайше повелено отклонить просьбы капитана 1 ранга Можайского».

Тем не менее А.Ф. Можайский 3 ноября 1881 года, получивший от Департамента торговли и мануфактуры привилегию (патент) «на воздухолетательный снаряд», все-таки собрал и опробовал свой самолет, названный им «Жар-Птицей». Материально ему помог прославленный герой русско-турецкой войны 1877-1878 годов и среднеазиатских походов М.Д. Скобелев.

Летом 1882 года (по-видимому, 20 июля) «Жар-Птица» поднялась в воздух. Это был первый в мире полет человека на аэроплане. И хотя самолет, пролетев несколько метров, потерпел аварию, и хотя сам Можайский, умерший в нищете в ночь на 20 марта 1890 года, не увидел свое детище во втором полете, пылающие перья его «Жар-Птицы» и сейчас горят как путеводные маяки на творческом пути каждого отечественного авиаконструктора, каждого водителя крылатых машин.

Александр Фёдорович Можайский был потомственным морским офицером. Отец его, Фёдор Тимофеевич, ушел в свое время в отставку в чине полного адмирала. Сам же Александр Фёдорович дослужился до чина контр-адмирала, но тогда, когда он впервые задумал построить воздухоплавательный снаряд, он имел чин капитан-лейтенанта.

В тот самый 1860 год его, капитана клипера «Всадник», в связи с вынужденным сокращением флота, уволили с морской службы и назначили на должность кандидата мирового посредника Грязовецкого уезда Вологодской губернии. Здесь, в этом уезде, он и поселился в сельце Котельниково, ныне носящем название Можайское.

Времени у Можайского оказалось много, и он стал думать над тем, как создать воздухоплавательный аппарат. Теории полёта аппарата тяжелее воздуха, созданной впоследствии Жуковским, тогда ещё не существовало, и до всего приходилось доходить эмпирическим путем. В основу же конструкции Можайский положил то, с чем ему довелось встретиться в Японии.

Сильное землетрясение 1855 года застало у берегов Японии русский фрегат «Диана», старшим офицером которого служил тогда Можайский. Гигантской волной цунами «Диана» была разбита и затонула. Команде удалось спастись. Русские моряки попросили разрешить им приобрести материал и нанять плотников, чтобы построить небольшую шхуну для возвращения на родину. В благодарность за помощь судно потом передали в дар Японии.

Во время своего пребывания в Японии Можайский увидел, как местное население запускает воздушных змеев. Конечно, воздушные змеи, изобретённые в Китае во II веке до нашей эры, к тому времени знали уже и у нас, и в Европе, а наш великий Ломоносов использовал змеев при конструировании громоотводов. Но то, что на змее можно запустить человека, первым пришло в голову именно Можайскому.

Прежде чем начать строительство своего самолёта, Можайский провёл серию испытаний с воздушными змеями, которые тянула упряжка лошадей. На основании результатов этих испытаний были выбраны размеры самолёта, которые должны были обеспечить ему достаточную подъёмную силу.

Более того, Можайский неоднократно сам поднимался в воздух на таких змеях, став, таким образом, первым человеком, оторвавшимся от земли на летательном аппарате тяжелее воздуха. Так что говорить о том, что сам Можайский вовсе не летал, не совсем корректно. Хоть и на змеях, но Можайский всё-таки летал.

Результатом испытаний стала знаменитая формула, названная впоследствии формулой Можайского:

Однако Можайский задался целью создать аппарат, пригодный для самостоятельного полёта, и следующим этапом, предваряющим полёт человека на таком аппарате, стала постройка действующей модели. И вот в один из пасмурных осенних дней 1876 года в петербургском манеже собралась публика, весьма далекая от верховой езды. Под прицелом тысячи глаз Можайский подошел к длинному столу и опустил на него какое-то странное сооружение, установленное на колесики. Оно легко тронулось с места, добежало до края стола и, набирая высоту, взлетело в воздух.

Это был первый, хотя и беспилотный, аппарат тяжелее воздуха, приводимый в движение собственным двигателем - в носовой части летательной машины был укреплен четырехлопастный воздушный винт, приводимый в движение пружиной. За кормой аппарата находились рули - вертикальный и горизонтальный.

Газета «Кронштадтский вестник» в своем номере от 12 января 1877 года восторженно писала: «Изобретатель весьма верно решил давно стоявший на очереди вопрос воздухоплавания. Аппарат при помощи своих двигательных снарядов не только летает, бегает по земле, но может и плавать. Быстрота полета аппарата изумительная; он не боится ни тяжести, ни ветра и способен летать в любом направлении».

После этих успешных опытов Можайский приступает к разработке проекта большого летательного аппарата. В январе 1877 года по распоряжению военного министра графа Милютина была образована комиссия из специалистов-ученых для рассмотрения проекта.Комиссия, в составе которой был Д.И. Менделеев, одобрила проект летательною аппарата Можайского и возбудила ходатайство об отпуске необходимых средств для дальнейших исследовательских работ.

Модель самолёта А.Ф. Можайского, Государственный Политехнический музей (г. Москва)

Можайский произвел все требуемые расчеты и, обосновав возможность и необходимость постройки аэроплана в натуральную величину, представил докладную по этому вопросу в Главное инженерное управление - Была назначена вторая комиссия, на этот раз состоявшая из немцев: генералов Паукера и Гериа, полковника Ванденберга и др., которая неожиданно для изобретателя отметила, что проект его сделан на совершенно непонятных для членов комиссии «иных основаниях», чем хотела бы комиссия. Сам же генерал-лейтенант Паукер считал, что аппарат Можайского не годится для военного ведомства по той причине, что не машет крыльями и не может взлетать и садиться вертикально.

Однако сам Можайский, несмотря на все преграды и препятствия, продолжает работу над своим изобретением. Обратившись за помощью к адмиралу Лесовскому, Можайский получает материальную поддержку от морского министерства.

Взамен министерство потребовало его возвращения на военно-морскую службу, присвоив, правда, при этом чин капитана первого ранга.

По совету адмирала Лесовского Можайский выезжает в Америку для заказа паровых машин собственной конструкции, необходимых для его самолета. Однако для американской фирмы «Хоресгофф» технические требования на изготовление паровых машин оказались слишком жесткими. Фирма просила у Можайского оставить чертежи паровой машины на длительный срок, чтобы обдумать, как построить такую машину. Русский изобретатель отказался это сделать, полагая, что ушлые американцы изготовят такую машину без его ведома и продадут на сторону. На обратном пути на родину Можайский передал свой заказ английской фирме «Арбекер-Хамкенс».

Как и следовало ожидать, изготовление паровых машин за границей привело к разглашению секрета. В журнале «Engineering» за май 1881 года были помещены чертежи и дано описание паровых машин Можайского, приведена основные характеристики двигателя. При этом редакция особо подчеркивала, что машины построены «для капитана Можайского из русского императорского флота, который намерен их использовать для летательных машин».

Так изобразил полёт самолёта Можайского лётчик и художник Константин Арцеулов.

Самолёт-моноплан Можайского строился в 1880-82 годах на Красносельском военном поле вблизи лагеря Николаевского кавалерийского училища и был готов к середине июля 1882 года.

Воздухоплавательный снаряд Можайского имел все пять основных частей современного самолета: силовую установку (паровые машины и винты), фюзеляж, неподвижное крыло (моноплан), хвостовое оперение (стабилизатор, рули высоты и киль) и шасси, а в аэроплане братьев Райт, которым приписывают изобретение аэроплана, имелось всего только две части современного самолета (силовая установка и крыло).

Испытание самолета проводилось 20 июля 1882 года под управлением механика Ивана Голубела. После разбега со специального наклоненного помоста самолет поднялся в воздух и со скоростью около 45 км/ч пролетел по прямой над полем около ста саженей . Затем самолёт вдруг стал крениться и задел крылом за землю, при этом крыло сломалось.

Факт полёта в те дни никто не смел отрицать, но факт аварии и поломки охладил интерес военных к изобретению Можайского, и Россия лишилась авиационного приоритета.

Сейчас пишут, что при такой мощности паровых машин самолёт Можайского не мог бы не только взлететь, но даже просто осуществлять горизонтальный полёт. Да, действительно, взлететь при помощи английских двигателей аппарат сам таки не смог. Поэтому для взлёти и был сооружен наклонный помост. Братья Райт, как известно, тоже использовали для взлёта катапульту. При помощи этого помоста самолёт Можайского и удалось разогнать до взлётной скорости, а дальше произошло то, чего нынешние теоретики не учли - самолёт полетел, используя экранный эффект. Ведь если высота полёта не превышает длины хорды крыла, между крылом и поверхностью земли или воды создаётся динамическая воздушная подушка, а для полёта с ее использованием требуется значительно меньше мощности.

Аппарат Можайского, как известно, имел 14,2-метровую хорду, а поскольку, накренившись, он задел крылом землю, то, следовательно, летел на высоте меньше половины размаха крыла. Размах крыла тоже известен. Он составлял 22,8 метра. Следовательно, воздухоплавательный снаряд летел на высоте не более 11,4 метра, что никак не превышает хорды крыла. Таким образом, аппарат Можайского стал, кроме всего прочего, ещё и первым в мире экранопланом.

Талантливому русскому конструктору бесспорно принадлежит первенство в изобретении аппарата» покорившего воздушную стихию» спроектированного и построенного им на основании им же самим созданной элементарной теории полета, являвшейся для того времени вполне научно обоснованной. Многие положения, высказанные в свое время А.Ф. Можайским, в дальнейшем были подтверждены и развиты отцом русской авиации профессором Жуковским.

Русский военный (морской) деятель — контр-адмирал, изобретатель — пионер авиации.

Александр Можайский родился 9 (21) марта 1825 года в семье потомственного моряка, адмирала русского флота Фёдора Тимофеевича Можайского. Крестным отцом его был командир Роченсальмского порта капитан-командор И.Г.Степанов. Получил воспитание в Морском кадетском корпусе, который он блестяще окончил 19 января 1841 года. Год спустя он был произведен в мичманы.

После семилетнего плавания на различных кораблях в Балтийском и Белом морях Можайский в 1849 году получил чин лейтенанта.
С 1850-го по 1852 год Александр Можайский на Балтийском море. В 1853-1855 годах — на фрегате «Диана» участвовал в дальнем плавании Кронштадт — Япония. В книге «Ветка сакуры» Всеволод Овчинников пишет, что экипаж фрегата «Диана», в составе которого был А.Ф.Можайский, после того как фрегат был разбит цунами у берегов Японии в 1855 году, отплыл на родину на шхуне, построенной по чертежам А.Ф.Можайского и что впоследствии по этим чертежам строилось первое в Японии килевое судно. В 1855 году назначен на бриг «Антенор», который крейсировал в Балтийском море и охранял подступы к Финскому заливу от диверсионных набегов англо-французских кораблей.
В 1858 году Можайский принял участие в Хивинской экспедиции, организуя её передвижение по воде на специально выстроенных для этой цели судах. Он составил первое описание водного бассейна Аральского моря и реки Амударья. По возвращении из экспедиции Можайский был назначен старшим офицером 84-пушечного корабля «Орел».
8 сентября 1859 года Можайский получил очередной чин капитан-лейтенанта. После спуска на воду клипера «Всадник» он был назначен его командиром и плавал на нем в Балтийском море до 1863 года.

В 1860 году откомандирован с флота и назначен на должность кандидата мирового посредника Грязовецкого уезда Вологодской губернии, здесь он поселился в сельце Котельниково (ныне Можайское).

В 1863 году Можайский был уволен в отставку в связи с вынужденным сокращением численности флота после Крымской войны. С 1869 года по 1876 год Можайский поселился в поселке Вороновица Подольской губернии, расположенный в 20 км от г. Винницы. В 1879 году Можайский был вновь зачислен на действительную военную службу в чине капитана 1 ранга и направлен в Морской кадетский корпус, где вёл курс морской практики.

В 1876 году Александр Можайский начал работать над проектом давно задуманного им летательного аппарата тяжелее воздуха. Во время службы в Морском корпусе Можайский, пользуясь консультацией крупнейших русских учёных, продолжал совершенствовать свой проект. В июле 1882 года капитану 1 ранга Можайскому было присвоено звание генерал-майора с увольнением от службы «по домашним обстоятельствам». Впоследствии Можайскому было присвоено звание контр-адмирала.

20 июля 1882 года был испытан летательный аппарат его конструкции . Самолёт был построен на собственные средства А.Ф.Можайского и испытан 20 июля 1882 года. Во время разбега самолёт оторвался от земли, но потерял скорость и рухнул на крыло, получив повреждения. А.Ф.Можайский пытался отремонтировать «прибор» и продолжить испытания, но средства у него закончились. Самолёт стоял много лет под открытым небом, потом был разобран.

Умер Александр Федорович 21 марта 1890 года. Могила А.Ф.Можайского находится на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге.

Награды:
-орден Святого Владимира IV степени;
-орден Святого Станислава II степени, а также бронзовой медалью на Андреевской ленте «В память войны 1853-1856 гг.».

Список источников:
И.Костенко, Ю.Вятич. Я желал быть полезным своему отечеству.
К.С.Строителев. Русский моряк А.Ф.Можайский — изобретатель первого в мире самолета (http://q99.it/t761udp).